— Полукровка, ну и что? — пожал плечами мужчина с достоинством, скинув черную косу с плеча за спину.
— Вашим советникам такой расклад точно не понравится, — сказал Киран, двигая по доске один из цветных шариков.
Мужчина напротив усмехнулся, обнажая удлиненные кончики клыков.
— Когда подданные омэна проявляют недовольство, это повод подтвердить право на власть.
— Это так, — пожал плечами Киран.
— Что произошло? — внимательно изучая ход противника, как бы между делом поинтересовался Самирен.
— Что именно? — точно так же спросил Киран.
— С твоими волосами? Твоя коса стала короче, почему? — Вопрос не был риторическим. Ритары остригали волосы только тогда, когда чувствовали себя опозоренными и обесчещенными. Как ни старался Киран задействовать все свои возможности, чтобы вернуть волосам прежнюю длину, но у него это, похоже, не очень-то получилось. Слишком мало времени было.
— Я полукровка, — еще раз повторил мужчина, прямо взглянув в глаза собеседнику. Взгляд, который достался ему вместе с изменившимся даром, мало кто мог выносить. И даже верховному омэну ритаров это удавалось с трудом.
— Хм, — еще одна скользкая хищная полуулыбка на грани оскала, как и игра в лус, — лишь кружение около противника, чтобы загнать его в угол. — И правда неважно. Лучше поговорим о том, для чего я пришел к тебе в эту прекрасную ночь. — Именно ночь была тем временем, когда пробуждались ото сна жители этой страны. — Пора, как считаешь?
На этот раз улыбался уже Киран, хотя улыбаться ему совсем не хотелось. Не сейчас. Сейчас как никогда остро он ощущал, что его жизнь — это совокупность правил и условий, и стоит лишь выбрать то, что желает он сам, а не его проклятый дар, как он становится их заложником. Раньше ему казалось, что быть жрецом, несущим жизнь, — тяжело. Он не знал тогда, каково быть жрецом, который несет смерть. Он вдруг вспомнил, кем был прежде. Перевернутый дар не сделал из него маньяка, который желал смерти всему живому. Вовсе нет. Сейчас он чувствовал этот этап жизни как естественный. Он мог ускорить его для кого-то; мог и не делать этого. Как и всегда, забирая жизнь одного, он давал возможность жить другим. Точно отражение себя прошлого, когда жизнь одного означала диаметрально противоположное для другого. Его целью не был один-единственный аланит, и вовсе он не желал смерти всему этому роду — он хотел, чтобы то, что создал Элтрайс Дриэлл, исчезло вместе с этим конкретным аланитом. А вместе с ним и он сам. Кем бы он ни был теперь, но и у него были свои лимиты, не позволявшие ему справиться со всем самому. Военный конфликт на границе империи как отвлекающий маневр — почему бы и нет, если две змеи сожрут друг друга в итоге. Ему всего лишь нужно попасть туда, куда провести его сможет лишь магия, что течет в крови верховного омэна ритаров.
— Я последую за вами, — скупо сказал мужчина, а улыбка его стала шире.
* * *За окном моей спальни зарождался рассвет. Интересно, но всякий раз, когда мне приходилось покидать стены этого странного жилища, дворец точно старался превзойти сам себя. За окном всегда открывался невероятный вид, в комнатах витали знакомые мне и любимые мной запахи. Сама атмосфера вокруг менялась, точно я и правда уходила из родного дома, по которому непременно буду скучать и в котором меня всегда будут ждать. Удивительное ощущение.
Стоя перед зеркалом, я с интересом разглядывала собственное отражение. Годы отшельничества сделали мое тело сухим и жилистым. Не было больше аппетитных форм или каких-то изящных линий в изгибах фигуры. Это тело могло принадлежать как девочке, так и мальчику. Мои волосы выдавали во мне женщину. Как и черты моего лица. Тяжело вздохнув, я осторожно взяла в руки ножницы. Я старалась не думать о том, что для меня значили эти самые волосы последние столетия. Точно нить, которая все еще связывала меня с моим прошлым. Просто невероятно, каким порой глупым и до странности сентиментальным может быть женское сердце, когда оно цепляется за подобные мелочи, точно они и впрямь что-то значат.
— Ну, ничего, — покивала я самой себе, — потом отрастут еще или сама отращу, если приспичит.
Ободряюще улыбнувшись самой себе, я взяла одну из прядей, отвела в сторону и, хорошенько примерившись, отрезала. Не сумев обкромсать их все под корень, сделала в итоге себе стрижку наподобие той, что носил Кит.
Уже через полчаса я лицезрела в зеркале непонятного пола идиота. На тощей шее расположилась не голова, а какая-то «головища» с неимоверно пышными кудрями черного цвета.
— Мама дорогая, — поворачиваясь то одной, то другой стороной к зеркалу, констатировала я. — Надо налысо, наверное, остричь? Хотя, если подумать, выглядеть как придурок лучше, чем выглядеть как плешивый. Определенно, — покивала я самой себе, доставая из недр собственного гардероба рубаху чуть выше колена, пояс и сандалии. — Бог ты мой, ну что за страна, мужики в ночнушках бродят как само собой, — продолжала я ворчать, наряжаясь в найденные тряпки. Уже после я надела цепочку со своими амулетами, активировала один из них. Я никогда не любила все эти магические штучки. Казалось, они превращают меня в раба своих возможностей. Я любила все делать сама. Но, как это ни странно, мне совсем не хотелось менять форму собственного скелета, чтобы другие могли опознать во мне мальчика. Эйлирцы в совершенстве владели магией иллюзий, замыкая потоки на амулетах так, что, во-первых, они не фонили магически, а во-вторых, могли лишь немного искажать истинный образ. Жаль только, никто из моих спутников не обладал достаточными навыками, чтобы суметь самостоятельно настроить их, а соответственно, и воспользоваться. Уже через несколько секунд в зеркале отражался определенно пацан с огромными голубыми глазищами и пышной шевелюрой. Улыбнулась
