– Все уже остыло, но есть можно, – растерянно пробормотал он и уткнулся в тарелку.
– Ты ешь, я подожду. – Эллен не сдержала улыбку. Ей понравилось, что ее появление вызвало у Димы замешательство.
Она поставила балетки на подоконник, чтобы те быстрее просохли, и забралась на кровать. Спустя несколько минут Дима расправился с едой и присел рядом. Между ними мог поместиться еще один человек, но Эллен смутилась от такой близости. Ее тянуло к нему словно магнитом.
Дима, устроив для спины опору из подушек, взглянул на Эллен.
– Готова послушать? – Он смахнул челку с глаз и улыбнулся.
– Готова, – тяжело выдохнула Эллен.
* * *Дима начал рассказ с истории сенсеров. Никто точно не знал, как давно они появились. Одно было известно наверняка: их возникновение – результат опытов над людьми. Английские ученые искали способ расширить возможности человека и проводили эксперименты на добровольцах. Это были бедные люди, согласные на все за кусок хлеба. На них испытывали новые препараты.
Работа не прошла даром. Когда подопытные узнали, что их не собираются оставлять в живых, то с помощью обретенных способностей устроили массовый побег. За ними начали охоту. Назвали сенсерами, так как помимо разных сверхъестественных возможностей у всех проявились повышенные чувствительность и эмоциональность.
– Значит, «Элита» – та самая организация, что много-много лет назад начала облаву на сенсеров? – спросила Эллен.
– Нет, в нашей стране она существует лет сорок, не больше. В каждом государстве есть такие «Элиты». – Дима с отвращением скривился.
– И наши способности вызваны их препаратами?
– Нет-нет. Это у нас в генах. Все мы – потомки тех добровольцев. Препараты вызвали мутацию в ДНК, так что это наследственное.
– Значит, и в моей семье когда-то были сенсеры? – удивилась Эллен.
– Не когда-то, а кто-то из твоих родителей – сенсер. Сто процентов. Способности передаются из поколения в поколение. Второй-третий ребенок еще может этого избежать, хотя редко, но первенец всегда наследует мутированный ген.
Эллен не могла в это поверить. Она была уверена, что мама с папой рассказали бы ей об этом.
– Но мои родители не обладали ничем подобным.
– Ну, я не знаю, почему они скрывали это от тебя.
– Может, вы ошиблись и я не сенсер? Бывают же какие-то ясновидящие, экстрасенсы… Возможно, я тоже такая и нет у меня никаких мутаций! Ты ведь сам говорил, что ваши видящие управляют видениями, а я – нет! – с надеждой выпалила Эллен.
– В таком случае «Элита» не искала бы тебя: им не нужны какие-то экстрасенсы. – Дима скрестил руки на груди и вздохнул. – Прости, конечно, что это говорю, но либо от тебя нарочно все скрывали, либо они – твои не настоящие родители… ну, или один из них.
– Нет, – Эллен покачала головой, – наверное, просто не говорили.
Внешне Эллен была очень похожа на маму: круглолицая шатенка с карими глазами, тонкими губами и маленьким прямым носом. Даже невысокий рост и миниатюрная фигура – мамины. А вот характером она в папу. У них и вкусы, и привычки – все совпадает. Так что, скорее всего, родители просто молчали. Только почему? И кто из них сенсер?
– Может быть, это мама? – предположила Эллен. – Она всегда относилась к моему проклятию спокойно, а папа – нет. Она понимала меня, а папа боялся видений. Может, она тоже видела сны, просто…
– Не торопись с выводами, – прервал ее Дима. – Во-первых, одаренный родитель необязательно должен быть видящим.
– То есть?
– Со времен первых сенсеров столько поколений прошло, сейчас почти в каждом роду намешано по несколько, а то и все способности сразу. Не всегда передается дар родителя. Может проснуться любой. Тут не угадаешь, гены командуют, у кого что проявится. Твоя мать, если это, конечно, она, могла обладать любым даром.
– Мама тоже называла видения даром, – пробормотала Эллен. – Ты говорил, помимо видящих и внушителей есть кто-то еще…
– Да, слышащие и чувствующие. У первых сильно развит слух, они всегда все знают, засранцы. – Дима улыбнулся. – Вторые управляют чувствами и эмоциями. Они считаются самыми опасными врагами и самыми хорошими друзьями. Им раз плюнуть определить настроение или, наоборот, создать его. Они – обманщики разума. Наш дом давно взлетел бы на воздух, если бы чувствующие вовремя не усмиряли бушующие эмоции. Если бы нам сегодня попался чувствующий элитовец, мы бы вряд ли ушли. Встали бы как вкопанные и не рыпнулись. Они умеют управлять мыслями и желаниями.
– Это точно мама, – тяжело вздохнула Эллен. – Я всегда поражалась, как она влияла на папу, как легко становилось мне рядом с ней. Это она. – Эллен прикусила губу, почувствовав, как ком подступает к горлу, а на глаза наворачиваются слезы.
Эллен опустила голову и украдкой смахнула их. Не хотелось плакать при Диме. Она не понимала, почему мама ничего ей не рассказала.
– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила Эллен. – Если с папой что-то случится…
Она прижала ладонь к дрожащим губам.
– Поверь, лучшее, что ты можешь сделать, – исчезнуть из его жизни на два года. Притихнешь – они какое-то время будут наблюдать за ним, прослушивать телефоны и ждать, когда ты проколешься. Вернешься – тебя заберут, а его, возможно, убьют. Подожди, и через пару лет вы сможете куда-нибудь уехать и начать жизнь заново.
– Почему два? Откуда такая точная цифра? – недоумевала Эллен.
– Ну, она не совсем точная. У кого-то больше, у кого-то меньше. Все из-за энергии.
Энергия – важная составляющая в жизни сенсеров. Как сказал Дима, второе сердце. Если ее исчерпать до последней капли, то смерть неминуема. Все одаренные дети рождаются с небольшим запасом энергии. Она растет вместе с ними и к шестнадцати годам, когда организм окончательно сформирован, достигает своего пика. Наступает энергетическая фаза, которая длится около двух лет. В этот период в организме подростков в десятки раз больше энергии, она бьет ключом. Совладать с этим потоком невероятно сложно, он требует выхода, а единственный способ выплеснуть его – использовать дар.
Казалось бы, в этом нет ничего плохого. Так и было, пока не появилась «Элита». Именно во время энергетической фазы они и находят сенсеров. Специальное оборудование улавливает энергетические выбросы. К тому же взрослые сенсеры могут чувствовать подростков на близком расстоянии. Скрыться от вездесущей «Элиты» трудно.
– Как все сложно, – сказала Эллен. – Так у меня эта фаза? Поэтому нам нужно было где-то спрятаться?
– Да, чтобы тебя не почувствовали. Мне девятнадцать, у меня она уже давно закончилась, а вот у тебя только началась. Хм, тебе ведь шестнадцать?
– Да, а что за «хм»?
– Ну-у-у, – протянул Дима и широко улыбнулся, – все эти твои истерики, взгляды, убивающие наповал, и кулачки, готовые расквасить нос… это не ты, а энергия.
– Что?
Это вполне объясняло, как обычно спокойная и добрая Эллен за последние недели превратилась в бешеную истеричку, готовую рвать в клочья всех обидчиков, включая родного отца.
– Это нормально.
