Это была правда. Но оба знали, а Никос – нет, что переходники встроены в их тела. У Агнес даже была в пояснице своеобразная маленькая дверца, чтобы закладывать туда картофелину.
Но Никос ответил абсолютно бесстрашно:
– Они вам не нужны. Мой переходник у меня на поясе. – Он протянул руки. – Идемте. Я вас возьму.
Жукообразное существо опять припало к земле и побежало прочь, скребя по камням хитином и металлом. Как только оно скрылось в тени, Агнес показалось, что оно исчезло. Значит, здесь как-то можно переходить.
Она схватила Никоса за правую руку.
– Давай. Что может пойти не так?
Лобсанг с неохотой взял мальчика за левую руку.
И…
Оранжево-коричневое небо заполняли звезды. Некоторые были настолько крупными, что представляли собой диски, некоторые слегка светились зеленоватым на общем фоне. Крупное красное солнце висело у горизонта и дробилось на части из-за рефракции. Землю заполняли какие-то вздутия, похожие на купола, некоторые низкие и припавшие к земле, другие выше, с выпуклостями сверху, как грибы, почти как кроны деревьев. Агнес заметила что-то похожее на реку и то, что могло быть дорогой вдоль реки.
Все это сильно озадачивало. Она сделала глубокий вдох. Воздух был разреженным и пах насекомыми – металлический кислый аромат, как у раздавленного таракана.
Серебряные жуки ползали повсюду: по дороге вдоль реки, через открытые пространства между пузырями. Если тот жук, которого они повстречали в Галерее, присоединился к своим, он уже затерялся в толпе. Похоже, никто не обращал внимания на пятнадцатилетнего мальчика и двух андроидов, замаскированных под фермера с женой.
Никос усмехнулся.
– Это Планетарий. Разве не здорово?
Агнес посмотрела на него, потом на себя. Из-за странного света с неба кожа на руках казалась оранжевой, исчез зеленый цвет рубашки и синий – джинсов. Агнес чувствовала себя не в своей тарелке. На нее разом обрушилась куча странностей. Она не могла со всем этим справиться и почувствовала, что ее трясет.
Лобсанг тут же обнял ее.
– Агнес, успокойся.
– Я на такое не подписывалась, Лобсанг, – прошептала она, отвернувшись от мальчика.
– Ну это была твоя идея прийти сюда.
– Только потому, что я подумала о Бене – он побывал тут до нас. О боже, Бен! Наверное, он сильно испугался, когда сюда попал…
– Не думаю. Он же возвращался, разве нет?
– Где мы, Лобсанг? В какой-то отдаленной части Долгой Земли? Попали туда через одно из слабых мест Салли Линдси?
– Я не думаю, что на какой-нибудь Земле есть такое небо. Мы далеко от дома.
– Насколько далеко? На Долгом Марсе? На Марсе же небо оранжевое?
– Но нет всех этих звезд.
– Как мы сюда попали? Как можно перейти…
– Ходили слухи…
– О чем?
– Трещины в Долгой Земле. Места, где если перейти определенным образом, то можно попасть куда угодно. Ходили байки о джокерах с такими особенностями. Один, под названием Биток, открыли мы с Джошуа. Но мы там не задерживались, чтобы понять, насколько он странный.
Да, подумала Агнес. Это трещина. Не просто дыра в земле на участке Паульсонов, а во всем Западе-1217756. Как и подсказывала ей интуиция с самого начала. Трещина, которой не должно быть здесь. Каким-то образом все взаимосвязано. Должно быть взаимосвязано.
– Интересно, – проговорил Лобсанг.
Агнес принужденно рассмеялась.
– Есть что-то, что особенно выделяется среди прочего?
– Небо. Зеленоватые звезды. На одной стороне неба, не на другой. Почему такая странная асимметрия?
– О, ради бога!
Она потянула Лобсанга за руку. Никос наблюдал за ней, и она смутилась от того, что выказала слабость.
– Отведи меня домой, – строго сказала она.
* * *Шими ждала их на пороге хижины. Казалось, ей не терпится поделиться новостями.
Не мешкая, кошка сказала:
– Я проследила за твоим экспериментом. Маятник, таймер с воронкой и солнечные часы. Я пришла к заключению. Жаль, что точность сомнительна…
– Все хорошо, – ответила Агнес. – Просто скажи мне.
– Когда мы сюда приехали, продолжительность дня составляла двадцать четыре часа. Как и во всех мирах Долгой Земли – ну почти во всех. Я хорошо это помню – я лично наблюдала. Но теперь… – Она содрогнулась.
Агнес присела на корточки.
– Шими, с тобой все хорошо? Принести тебе что-нибудь?
– Нет. Пожалуйста, Агнес. – Она широко раскрыла зеленые глаза. – Теперь, согласно твоим часам, день сократился. Только двадцать три часа плюс несколько минут. Ты была права. Ты была права…
Агнес пристально посмотрела на Лобсанга.
– Серебряные жуки. Планетарий. И теперь это, мир вращается быстрее вокруг чертовой оси. Что это значит, Лобсанг?
– Придется разбираться. – Он вздохнул. – Слишком много для подсобного хозяйства.
– Разбираться – что для этого нужно сделать?
– Твен, – сказал он. – Мне нужен твен, чтобы я мог посмотреть на мир целиком. И Джошуа Валиенте. Агнес. Мне нужен Джошуа.
Глава 23
Нельсон Азикиве продолжал терпеливо исследовать загадки истории Джошуа Валиенте и его семьи…
* * *Луи Валиенте никогда не забывал свое приключение с беглыми рабами Авелем и Саймоном в 1852 году. Этот случай внушил ему гордость за то, что он британец, что он вальсер, один из рыцарей Дискорпореи Освальда Хаккета. Впервые в жизни его способности получили признание.
Но годы шли, он все меньше и меньше участвовал в делах рыцарей, и его жизнь шла своим собственным путем.
Этот путь сделал решающий поворот благодаря доле в фиктивном золотом прииске в Калифорнии. Все это, конечно, было делом рук Фрейзера Бердона. Жила, которую легко разрабатывать благодаря тому, что они пользовались результатами пятилетнего труда какого-то бедного старателя из настоящей Калифорнии. Луи восхищался хитроумным объяснением Фрейзера о происхождении их месторождения. Согласно отчету Фрейзера для властей, жилу открыл «дальний кузен». Данные о ее местоположении «потерялись» наряду со всей документацией во время неудачной попытки ограбления, когда «кузен» приехал в город и попытался зарегистрировать свое недавнее «открытие»… Этого было достаточно. Казалось, в странной субкультуре золотой лихорадки ходили даже более дикие истории.
И Луи вдруг разбогател.
Он инвестировал свои заработанные на золоте деньги в активно развивающиеся паровые двигатели. Подобно тому, как железные дороги распространили свою сеть по миру, так и океаны, старейшие транспортные пути, покорялись новому поколению кораблей, движимых углем и паром, начиная с «Грейт Вестерна» в 1838 году. В отличие от отца, Луи сумел вложить деньги в целом мудро и удачно. Достаточно удачно, чтобы позволить себе заняться другим ностальгическим увлечением – финансированием варьете-шоу в театрах Англии.
Он узнал, что Бердон вложил большую часть своих денег в производство оружия. Эта индустрия стала быстро развиваться после того, как десятилетия относительного мира в Европе закончились жестокой Крымской войной. После этого конфликта во время поездок в Лондон Луи часто замечал на углу Нью-Кат одноногого ветерана, который изображал строевую подготовку: маршировал, стоял по стойке «смирно», брал на плечо костыль. Он носил какую-то медаль, и Луи было интересно, видел ли он королеву, которая живо интересовалась войной, встречалась с войсками и вручала награды… Старики рассказывали, что несколько десятков лет тому назад, после
