– В воздухе пахнет серой, – грустно улыбнулся Абрамс. – Аромат Йеллоустона. Великолепные закаты. Симптомы того, что мир рвется по швам. И скверные новости для всех вроде меня, кто пришел сюда в поисках тихого места для сельской жизни.
Боуринг нетерпеливо возразил:
– Я продолжаю утверждать, что это всего лишь догадки. Экстраполяция. У нас так мало данных… Это не Базовая, которая, во всяком случае до Йеллоустона, была исследована вдоль и поперек. Например, там была сеть сейсмостанций. Я лично работал на Большом сейсмическом комплексе в Монтане с точнейшими инструментами. И, конечно, климат мониторили с кораблей, самолетов, спутников, а также существовала глобальная сеть метеостанций. Здесь же у нас только одна наблюдательная платформа на «Каули», несколько точечных установок вроде вашей, доктор Абрамс, – простите меня – и горстка инструментальных наблюдений с места. Нам нужны гравиметры, чтобы измерить планетарное морфологическое искажение, лазеры для непосредственного измерения искажения.
– Я знаю, вы делаете все, что можете, Кен, – сказала Джа. – Как и все мы.
Боуринг хмыкнул, заметно недовольный.
– Хоть что-то мы можем сделать. У меня хорошая подготовка, дойеллоустонская. Но научные институты Базовой так и не восстановились после извержения. Следующее поколение ученых будет в лучшем случае любителями. Мы будем не в состоянии постигать явления вроде этого.
– Вернемся к нашей теме, – заметил Абрамс. – У вас есть хоть какие-то версии происходящего?
– Ну мы, по крайней мере, задаемся вопросами. Идемте…
* * *Было совершенно очевидно, что серебряный жук мертв.
Он лежал на спине на столе, газовые мешки с зеленого брюшка отрезали, аккуратно отделенные сегменты серебряной брони лежали в стороне, панцирь из какой-то черной керамики был разрезан и снят – под ним оказалась зеленоватая мякоть.
– Должен подчеркнуть, что мы не убивали это существо, – сказал Боуринг. – Мы нашли труп…
– Или этот инертный модуль, – поправила Джа. – Мы еще не пришли к решению, было ли это существо вообще живым.
– Точно. Мы нашли его в большой выработанной шахте, которую вы называете Галереей. Он не подавал признаков жизни. Мы понятия не имеем, что с ним случилось и даже сколько он там пролежал, мы не знаем, как протекают процессы разложения у этих существ.
– Или даже что это «он», – сухо добавила Джа.
– Верно. Трудно не очеловечивать. Особенно если он прямоходящий, с этим жутким маскоподобным лицом.
– Ваши поселенцы называют их «жуками», – сказала Джа Абрамсу. Я слышала, как ученые называют их «монтажниками». А пехотинцы нашего полковника Вонг – «клопами».
– Но мы не знаем, как они сами себя называют, потому что они с нами не разговаривают, – сердито заметил Боуринг. – Мы считаем, что они способны к коммуникации, доктор Абрамс. Это просто необходимо, чтобы выполнить такой сложный инженерный проект, как виадуки. Мы считаем их индивидуальностями, они проявляют индивидуальное поведение – как те первые, которых обнаружили дети и начали обменивать образцы камней на драгоценности жуков. Если хотите, можете расценивать это как простейшую коммуникацию. Досимволическую. Можете даже рассматривать это как игру.
– Игру? – задумчиво переспросил Абрамс. – Я об этом не думал.
– Да, игру. По-видимому, они всеобъемлюще исследовали этот мир, и трудно представить, что несколько кусков руды, найденных необразованными детишками, имеют для них какую-то ценность. Есть слабая надежда, что мы можем до них достучаться. И что они не злые, если уж могут играть.
Абрамс хмыкнул.
– Доктор Боуринг, даже конкистадоры любили своих детей. Наверное, даже нацисты.
– Тоже верно. Во всяком случае, пока мы продвинулись лишь настолько. У нас есть человек из Программы поиска внеземных цивилизаций, он пытался контактировать с ними: показывал простые числа в символах, кучках камней. Вы знаете такие приемы: считается, что математика – универсальный язык. Жуки просто ушли.
Абрамс рассмеялся.
– Я бы тоже ушел, если бы вы начали показывать мне простые числа. Такая скука…
Джа в закрывающей рот маске наклонилась над жуком. С тех пор как она последний раз видела этот экземпляр, вскрытие значительно продвинулось, но она не смогла различить во внутренностях ничего, кроме однообразной губчатой массы.
– Я всего лишь скромный ботаник, но даже я вижу, что здесь отсутствует внутренняя структура. Ни органов, ни скелета.
Боуринг пожал плечами.
– Мы считаем, что керамическая оболочка выполняет роль экзоскелета, чтобы держать вес. А весят они много: это губчатое вещество очень плотное. Мы провели различные сканирования – МРТ, сонар. Там есть структура, но это что-то вроде сети с распознаваемыми узлами, а не набор органов, как у человека. Та же структура распространяется и в голову, которая кажется в большей степени коробкой датчиков, чем кастрюлей мозгов. – Он посмотрел на Абрамса. – Это может быть существенно. Череп человека увеличивался на протяжении нашей эволюционной истории, но все равно пространства там не так уж много, и мозговой деятельности приходится делить место со значительными областями, например, отведенными под зрительные процессы.
Абрамс опять хмыкнул.
– У этих существ мозги могут быть и в животе, так сказать…
– Пространство, чтобы расти. И если они потенциально очень умны, они также очень умелы. Взгляните. – Боуринг взял планшет с изображением рук-манипуляторов жуков и увеличил вид сегментов.
Джа увидела, что «конечности» на конце разделяются на веточки-отростки, словно пальцы. Но «пальцы» также раздваиваются на еще более тонкие манипуляторы.
– И так продолжается до наномасштаба, – сказал Боуринг. – Мы думаем, что эти существа могут манипулировать молекулами.
– Вы называете его «существо», – заметил Абрамс. – Мы возвращаемся к сути вопроса. Это живое создание? Оно биологическое?
– Как сказала коммандер Джа, мнения разделились. Животное или робот? Сам я считаю, если уж на то пошло, что это некий вид очень продвинутого киборга. И очень старой конструкции. Технология и биология органично слились. Субструктура манипуляторов определенно выглядит как инженерная конструкция. С другой стороны, основной план тела напоминает какой-то реликт биологического происхождения. Я хочу сказать, это неэффективно. Почему бы все тело не сделать в виде модульного робота? Так можно было разделить субструктуры, объединить все тело, чтобы сформировать более крупные структуры… Определенно, способность конструировать на молекулярном и еще более низком уровнях дает им огромную манипулятивную мощь. Доктор Абрамс, я думаю, что жук может мастерить практически из любых ингредиентов, если подобрать нужный химический состав.
– В том числе сделать копию самого себя?
– Да. Мы знаем, что эти существа были воспроизведены.
– С использованием местных материалов – жуки выросли из субстанции этого мира. Я сам это обнаружил. Значит, это репликатор фон Неймана. Машина, способная самовоспроизводиться.
– Да, среди прочих способностей. И ясно, что в связке они способны воплощать грандиозные проекты, такие как всемирная сеть виадуков.
– Но эти создания вообще не с Земли, – сказал Абрамс. – Я имею в виду, не из других миров
