Он прижимал ее к себе, его руки скользнули по ее плечам, ее талии… все так быстро. Его губы… Он целовал ее, словно пытаясь за несколько коротких минут успеть все, что не успеть за целую жизнь — до и после, с безумной страстью. Словно потом уже ничего не будет.
И она тоже.
Это было одновременно так хорошо и так невыносимо. Потому, что не успеть.
— Мэй, подожди… Мэй… я же поговорить хотел, я… — он оторвался от нее с трудом, и это пробирало до слез. Наверно, она боялась разговоров. Боялась услышать…
Они должны расстаться и больше не увидеться никогда?
Зажмурилась на мгновение.
— Я люблю тебя, — шепнула едва слышно, даже не обнимая, скорее цепляясь за него, стараясь хоть на мгновение оттянуть… Страшно услышать.
— И я тебя люблю, Мэй, хорошая моя, маленькая моя… я приду за тобой. Обязательно приду. Не могу обещать, что скоро, но обязательно приду. Ты подождешь?
Он обнимал ее. Он пытался заглядывать ей в глаза, словно ища ответа и поддержки.
Да, она будет ждать! Сколько понадобится.
— Да! — пытаясь поцеловать его…
— Сейчас, Мэй… — он прижимался щекой к ее щеке. — Я говорил с твоим братом… Я уезжаю в Микою. Пока снова трибуном, потом, весной, квестором. Я… буду ближе к тебе. Потом получу больше. Разберусь с Гильдией, улажу все дела… Так или иначе… Я разберусь. Мэй… Твой брат отдаст мне тебя, когда я стану наместником.
Мэй показалось, она ослышалась. Кольнуло сердце.
— Что?
— Когда я стану Микойским наместником, твой брат отдаст мне тебя, — сказал он твердо, словно это только вопрос времени. — Не могу обещать, что это произойдет скоро, еще года три… Я добьюсь этого, Мэй. Ты веришь мне?
Ни капли сомнений. Словно три года — это три дня. Словно все это — так просто.
Как?
— Нет! Ренцо, я верю, конечно, верю! Но нет. Не надо. Я пойду с тобой просто так, даже если у нас не будет совсем ничего. Юттар не имеет права держать меня, если я пожелаю уйти. Он не может отдать или не отдать меня, я решаю сама. Я здесь только потому, что…
Она замялась.
Она не может просто уйти. Рядом с Юттаром ей безопаснее. Им обоим с Ренцо безопаснее, если она здесь. Брат может ее защитить от Гильдии, а Ренцо нет. Не в полной мере. И что делать с этим, Мэй не понимала.
Она тоже должна найти выход. Сделать так, чтобы Гильдия не могла ей больше угрожать. Чтобы не нужно было бояться.
Ренцо собирается получить власть. А власть — это сила.
Сила Мэй в другом.
И все же…
Он улыбался.
— Я обязательно приду за тобой. Я не могу без тебя, Мэй.
И снова целовал ее, не давая ответить.
Она тоже не может. И она будет ждать.
33. Лоренцо
Лене ждала его у порога.
Аллея высоких сосен, дом на холме, за домом апельсиновый сад… Ренцо вырос здесь, но доведется ли увидеть снова? Все это останется его сыну — уже не так уж плохо. Плохо то, что с самого возвращения Кико избегает его. Обида? Ревность? Но, может быть, и к лучшему… Все слишком сложно, чтобы найти однозначный ответ.
Все слишком неправильно.
Лене стояла на ступенях одна, слегка притихшая, старательно пытающаяся изобразить светскую улыбку и радушие.
Ренцо спрыгнул с лошади, подошел. Охрану он оставил чуть в стороне, не хотел приходить к детям в окружении охраны. Если он не вернется вовремя, охрана придет сюда. Возможно, это глупо и он рискует, но… не хотел все равно. Дом — это не то место. Даже такой дом.
Он готов рискнуть. Сейчас — готов.
— Заходи, — сказала Лене, приглашая в дом.
— Я привез все документы. Ты подпишешь?
— Да, я все подпишу, — покорно согласилась она.
В его кабинет. Ренцо хотел забрать еще кое-какие вещи. «Забирай все, что хочешь», — щедро разрешила Лене. Это немного настораживало. И все же…
Он достал документы из сейфа — здесь ничего действительно важного, но пусть лучше будет у него. Личные вещи, то, что он привез из Джийнара, но так и не успел отсюда забрать. И еще старое, по мелочи. И маленькая фотография, что делал фотограф Гильдии — они стоят с Лене, и маленький Кико у Ренцо на руках. Пусть с Лене, но других фотографий сына у него нет.
— А где дети? — спросил он.
Все же, хотелось попрощаться.
— В саду, — Лене кивнула в сторону окна.
Ренцо подошел, выглянул…
Они собирали апельсины. Даже не столько собирали, просо играли в саду. Трое. Высоченный дракон Доменико, у которого Кико сидел на плечах, чтобы доставать даже с самых высоких веток, а если не мог достать, то вставал на плечи, дракон крепко держал его. Маленькая Виола бегала за ними с корзинкой, Кико кидал ей апельсины, она ловила. Веселый смех слышно даже отсюда.
Возможно, все к лучшему.
— Ты любишь его? — спросил Ренцо.
Прямо ощутил, как Лене вздрогнула. Долго молчала, обдумывая ответ.
— Да, — сказала она, наконец. — Я его люблю. Мне хорошо с ним, и детям хорошо, — она начала почти с вызовом, почти со злостью, но потом неожиданно в голосе скользнуло тепло. — Мы с Нико поженимся, когда все это закончится, когда будет можно. И скажем Виоле, что он ее отец, она еще не знает. Он очень ждет этого… И я жду. Ты не поймешь… Да, у Нико нет ничего за душой, кроме долгов. Да, из него не вышло настоящего воина, у него не вышло с торговлей, хотя он пытался заняться. Не вышло с государственной службой. Он зарабатывает на жизнь тем, что пишет статьи в газеты и иногда речи для чужих выступлений. Но он любящий отец и очень внимательный заботливый муж. Не важно, что он не муж мне, но все эти годы он всегда был рядом со мной… Он всегда был рядом.
— А я пропадал неизвестно где.
— Да, — ноздри Лене чуть дрогнули. — Ты пропадал. И ты всегда был чужим для меня.
— Теперь все закончилось.
Ренцо положил перед ней на стол бумаги.
Лене глянула мельком, почти не пытаясь читать.
— Вот здесь подписать? Сейчас…
Пролистала и подписала все без колебаний.
Конечно, они уже обсудили условия и, наверняка, Лене обсудила с отцом. Она знала, что подписывает.
— Спасибо, — Ренцо забрал одну копию себе, другую оставил ей.
— Выпей кофе со мной? Посиди, ладно? У тебя ведь есть полчасика для меня?
— Зачем?
Лене нервно усмехнулась.
— Ты боишься меня? Настолько? Ренцо, просто кофе и ничего больше. Ты же сейчас уедешь, и мы больше никогда не увидимся… Я хотела поговорить. Объяснить, оправдаться… называй, как хочешь. Обсудить будущее твоего сына, в конце концов. Разве это так сложно? Ты так хочешь сбежать поскорее?
— Хорошо, — согласился он. — Давай поговорим.
— Садись, — попросила Лена. Махнула горничной, что стояла у дверей, и там побежала, очевидно, за кофе. — Мне сложно говорить стоя.
Он сел.
Сам чувствовал
