Солнце светило вовсю, и волн почти не было, только совсем легкие, ласковые.
И Рой был рядом. Теперь он не отходил далеко. А если он рядом — бояться нечего, никто не тронет нас.
Мы купались, раздевшись догола, ныряли в волны и выбегали на берег. Загорали под жарким солнцем. И брызгались, как дети, и сидели на песке. Марко отлично плавал, а нырял так глубоко и надолго, что мне становилось немного страшно, я теряла его из виду…
А потом он выскакивал, и кидался обнимать меня.
Весело. Легко и беззаботно-весело, даже не верилось, что все это со мной. Только для меня. Весь этот пляж, и солнце, и Марко… Для меня. Он только мой, и не важно, что было в его жизни, и что будет.
И что будет теперь в моей.
Как я вернусь к прежней жизни, после всего?
Он обнимал меня, в воде и на берегу, и даже одежды на нас не было, чтобы хоть как-то остановить.
Но я все никак не могла отделаться от мысли, что на нас смотрят.
— Расслабься, — шептал на ухо Марко, — могу поспорить, он видел и не такое. Это его работа.
Мне было хорошо, и я была бы не против… Но не так. Было какое-то странное ощущение, что Марко специально хочет сделать это на виду. Что-то доказать? Утвердить на меня свои права? Нет? Что? Правда ускользала.
Я попыталась было остановить его, когда у самого берега он повалил меня на мокрый песок…
— Ну, подожди. Давай дома! Марко…
Даже попыталась вырваться из его рук.
— Центурион! — Рой окликнул громко и так, что я вздрогнула.
Без намека на угрозу, просто позвал. Его голос легко перекрывал рокот моря.
Рой решил, что Марко делает что-то против моей воли?
Нет. Не то.
Марко тихо зарычал, поднял голову. Я чувствовала, как напряглись его руки.
— Что еще?
Отозвался, даже не пытаясь слезть с меня. Но я выскользнула. Это слишком.
— Подойди на минутку, центурион!
Марко тихо выругался, но подчинился.
Не подчиниться нельзя.
Я видела, как он подошел, как стоит перед Роем, совершенно голый, и его член вызывающе торчит вверх. Как пытается что-то доказать. А Рой все так же совершенно спокойно сидит на песке. Рой говорит мало, с совершено равнодушным лицом, но так, что Марко едва не подпрыгивает от возмущения. Слов я не слышу. Только вижу, как Марко нервно дергает браслет-блокатор на запястье.
При трансформации…
Я не понимаю. Вернее даже, я внезапно начинаю понимать, но эти мысли так не нравятся мне, что я пытаюсь прогнать их прочь.
Потом Марко возвращается.
Наклоняется, целует меня в губы. Поднимает на ноги.
— Пойдем, погуляем? — говорит он.
И, даже не слушая моего согласия, идет одеваться.
20. День
Толпа на площади Сан-Мартинью. Там, где еще недавно было представление, танцы и побежденный дракон.
Там было…
И что-то… не то. Я не поняла, никогда раньше не сталкивалась…
Первое, что поняла отчетливо — веселье закончилось, люди расходятся. Мы опоздали.
Марко напрягся еще на подходе. Никогда не видела его таким.
Хотел было рвануться вперед сразу, но Рой, до этого державшийся в нескольких шагах позади, догнал и остановил. Меня остановил, не дал Марко утащить меня за собой.
— Сеньорита, не ходите туда.
— Почему? — я не понимала.
— Мне нужно посмотреть, — сказал Марко. Так холодно и жестко.
— Ты иди, центурион, а мы подождем тут. Не стоит.
Марко посмотрел на меня, напряженно кивнул.
— Я быстро, Пина…
И как-то разом сорвался с места, побежал на площадь.
— Что там? — тихо спросила я. Было не по себе.
Наверно с минуту Рой молчал, обдумывая как лучше мне сказать.
— Казнь, — сказал он тихо. — Оборотни, которые нарушили закон.
Рой шагнул вперед, и сейчас загораживал то, что на площади своей широкой спиной.
Не нужно смотреть.
Я, наверно, уже и так поняла Я видела, как на высоком помосте, который был сценой для представления, сейчас… Только не сразу поняла, что это люди.
Внутри все похолодело и разом свело живот.
— Что они нарушили? — спросила я, голос дрогнул. Я понимала, но нужно было услышать.
— Обернулись в городе. Это запрещено. Независимо от обстоятельств.
Их было трое. И они… Они висели там…
— Что с ними сделали? — спросила я, даже сама не узнала свой голос.
Рой нахмурился. Так, словно вообще не хотел отвечать.
— Если такое происходит в обычный день, — сказал Рой, — то виновных по закону вешают без особых затей. Здесь же, на площади. Но в Карнавал народ хочет зрелищ подольше и поувлекательнее. В дни Карнавала с них живьем сдирают шкуру. Говорят, эти дни священны, обернуться и напасть на кого-то — особенный грех. Во стократ тяжелее. Но, на самом деле, такие казни всегда нравятся народу. Обязательная часть программы, ни один Карнавал не обходится.
Я не видела. Рой очень старательно загораживал от меня.
Но все равно мне казалось, я сейчас упаду в обморок. Голова кружилась. Мне даже показалось, я чувствую запах крови… до тошноты…
Рой подхватил меня, оттащил в сторону.
Здесь рядом фонтан. Рой усадил меня на край, придерживая, немного плеснул в лицо.
Я вздрогнула. Мотнула головой.
— Как ты? — спросил он.
— Нормально… Никогда еще в обморок не падала.
— Хорошо бы, чтобы больше и не пришлось. Посиди здесь, он сам нас найдет.
Я кивнула.
— А что Марко хотел? — мне было неспокойно.
— Возможно, это его люди, — сказал Рой. — В городе полно оборотней, но кто знает. Ты давай, дыши глубже, а то зеленая вся. Хочешь, мы уйдем совсем. Подальше?
— Нет… Сейчас вернется Марко…
— Хорошо. Дыши.
Вдох-выдох… Я очень старалась.
— Это ужасно, — сказала я тихо. — Как это вообще возможно? И люди сами идут смотреть? Вот прямо…
Когда я пыталась представить, голова начинала кружиться снова.
— Люди всегда любили смотреть как умирают другие и как льется кровь, — сказал Рой, разглядывая меня. — Сегодня начинаются игры на арене, бои. Весь город там будет. У нас тоже есть места в первых рядах, но я не звал тебя, мне казалось, это не совсем… — он замолчал ненадолго, поджал губы, потом вздохнул. — Мне говорили, и в вашем мире было что-то подобное. И публичные казни были.
— Были, — сказала я. Не могла не признать. — Задолго до моего рождения. Мне кажется, сейчас люди не совсем…
Кого я обманываю. Законы изменились, но люди — нет.
Я повернулась в сторону площади и отвернулась снова. Как хорошо, что мы пришли так поздно, не видели все с самого начала. И те, кто пришли смотреть…
— Рой, а тебе ведь приходилось убивать?
Я сказала, уже заранее понимая, какая это глупость. Конечно, приходилось. На самом деле, я хотела о другом, но не знала, как сказать. Да и стоит ли вообще. Можно ли…
Да он убивал на моих глазах, там на пляже…
Он усмехнулся. Ну, не то, чтобы усмехнулся, но губы так дрогнули, чуть кривовато. Совсем не весело.
— Приходилось, — сказал он. — Ты даже видела.
— Да, — сказала я. Закрыла глаза. Вдох-выдох, иначе
