— Хочешь спросить, что я при этом чувствую? — сказал он.
Так спокойно сказал. Что ж, думаю, не я первая задаю такие вопросы.
— Да, — сказала я снова.
Поняла, что боюсь смотреть на него. Боюсь смотреть в глаза.
— Когда убиваешь в бою, то ни ничего. Думаешь только о том, чтобы успеть защитить, не позволить им ничего сделать. Держишь их всех в поле зрения, выбираешь первую цель… Не воспринимаешь, как людей. А вот если опасности нет, и просто требуют кого-то убить, тогда бывает по-разному.
В его голосе что-то сухо царапнуло, такой старой и давно забытой болью.
— А такое тоже бывает?
— Вера, — сказал он, — у тебя ведь тоже оплачен полный пакет, включая убийства. Если тебе не понравится, как кто-то на тебя смотрит, ты можешь приказать его убить. Совсем без оснований, конечно, нельзя, но основания найти не сложно. Некоторые даже специально провоцируют, хотят посмотреть как это будет и как далеко можно зайти. Можно — далеко. Тот, кто оплатил для тебя полный пакет, тоже считал, что это весело, возбуждает, адреналин… В своем мире это недопустимо, но здесь — словно и не по-настоящему. Никто не накажет. Никаких последствий.
— Никаких последствий? Просто кто-то умрет.
Рой хмыкнул.
— Беззащитных и слабых никто не трогает. Если понимаешь, что можешь завалить тигра, то не станешь охотиться на мышей. А если здоровый взрослый мужик достаточно глуп или достаточно пьян, что не понимает, во что лезет, то это его проблемы. Даже если женщина провоцирует сама, ради забавы.
Он говорил спокойно, и все же…
Все ведь не совсем так. Для Роя — не совсем. Он не признается…
Я подняла на него глаза, и вдруг встретилась взглядом. И словно током пробило. Я вздрогнула.
Рой быстро отвернулся.
— Когда погружаешься во все это постепенно, — тихо и глухо сказал он, — то почти не замечаешь. Кажется, все нормально. Сначала набьешь кому-нибудь морду, выбьешь зубы. Просто потому, что твоей клиентке этого хочется. Ну, нормально же ведь, он сам полез. Потом сломать руку, свернуть шею… Это всего лишь твоя работа, все легально…
Он судорожно сглотнул.
Глаза потемнели, и как-то даже заострилось лицо.
Мне вдруг показалось, он в первый раз говорит это. Вот об этом всем — говорит в первый раз.
Потянулась, коснулась его руки.
У него дрогнули губы.
Ничего, вдох-выдох…
Вокруг люди: кто-то смеется, кто-то настойчиво предлагает горячие пирожки, кто-то набирает воду в фонтане…
— А потом ты вдруг понимаешь, — говорит Рой, — что стоишь над раздетым догола, привязанным и истошно орущим человеком, и примериваешься, как бы половчее подцепить и содрать с него шкуру, если без использования ножа. Потому, что ножом и с мертвого ты уже делал, а вот так, с живого… Когтем можно. Силы-то хватит. А она такая: «Ну, что ты тянешь, долго мне ждать? Я хочу посмотреть! Откуда начинать будешь?». И не то что через плечо заглядывает, а прям… — Рой до хруста сжал зубы. — Нет, этот дебил полез сам, пьяный был, вообще не соображал, что делает. Мы его в порту подцепили. И пока я его из города тащил… в городе, все же, нельзя… он протрезвел от страха. А она потребовала содрать шкуру, и голыми руками, ты же дракон, вот и давай. Я же все оплатила. Любым способом на выбор… А я когда когти выпустил, он даже орать перестал. Обоссался. И я…
Я держала Роя за руку. И эта, левая, рука лежала спокойно, неподвижно. А правой рукой он вцепился в балюстраду фонтана, и под пальцами крошился камень.
— И я тогда понял… что вот, последний шаг. Я сейчас это сделаю — и все, обратной дороги уже не будет. Ее и так нет, но это самый край.
Он вздохнул.
— Сделал? — шепнула я. Сердце замерло.
Он покачал головой.
— Я психанул. Просто свернул ему шею и бросил. Взвалил эту бабу на плечо и пошел назад. Хотел ее тоже бросить и уйти. Но ее — нельзя. Поэтому вместе с ней. Она орала, брыкалась, но что толку. Потом столько заявлений на меня написала. Я думал — расстреляют, к чертовой матери. Но в Гильдии за меня вступились. На самом деле, в Гильдии разные люди, и просто сейчас дорогу перешел, а так… Ей дали другого куратора. А мне потом полгода работать бесплатно и без выходных, только сутки-двое технической стыковки между клиентами. Я тогда стоя спал при любой возможности, и вечно хотел жрать, потому, что с деньгами плохо. И все равно считаю, что мне повезло. Потому, что парень, который с ней потом работал — повесился. Закончил, получил деньги и повесился.
Рой глубоко дышал, закусив губу, глядя в одну точку.
Неподвижно.
Солнце светло вовсю, оставляя резкие тени. Журчала вода…
Даже не знаю, сколько мы сидели так. Минуту? Десять… Больше? Я…
— Эй! — Марко окликнул нас, и я словно очнулась. — Эй, что тут у вас?
Рой поднялся на ноги. Его лицо — совершенно спокойное, словно ничего не было.
— Ну как, центурион? Узнал?
Я смотрю, у Марко тоже не веселые новости.
— Все трое — мои, — сказал он. — Даже не нашего легиона, а прямо моей центурии. Слушай, дракон, во что ты меня втянул?
— Тебя никто не держит, — сказал Рой. — Хочешь, я отдам тебе твой договор, и можешь спокойно идти к своим.
Марко посмотрел на меня, скрипнул зубами.
— Нет, — сказал он. — Теперь уже поздно. Я теперь и сам хочу разобраться. Да и…
— Смотри, чтобы не стать следующим, — Рой кивнул в сторону площади. — Даже самого начала хватит для перехода. Насколько ты уверен в себе?
— Уверен! — отрезал Марко.
Потом снова глянул на меня, помялся, словно не решаясь.
— Пина… — сказал он, — прости, мне сейчас нужно будет уйти ненадолго. Нужно сбегать в лагерь, узнать, как там наши. Я не верю, что это случайность. Хочу поговорить. Хорошо? Ты ведь не обидишься?
Он, все же, подошел, обнял меня за плечи.
— Конечно, не обижусь, — сказала я.
Марко отвечает не только за меня, и не может оставаться в стороне. Это правильно. У него там — люди. Он центурион.
Он хочет уйти и не уходит. Смотрит так странно, очень тепло, с любовью, но все же… Игры закончились? Запускает пальцы в мои волосы, гладит шею… нежно. Потом наклоняется и целует меня в лоб.
— Я скоро вернусь, Пина.
Потом, все же, целует в губы. Порывисто и долго, словно в последний раз.
— Пина, а где вас искать?
Я оглядываюсь на Роя.
— Мы можем пойти к смотровой площадке, да? — спрашиваю. — Посмотреть на город издалека.
Рой кивает.
Подальше отсюда.
— Хорошо, — Марко улыбается. — Встретимся там.
Со смотровой площадки — весь город как на ладони. Красивый и яркий, безмятежный, полный солнца и тепла. Отсюда не видно того, что на площади… Многого не видно.
Мы сидели за столиком, вытянув ноги, ели черешню и болтали о пустяках.
Это вышло как-то само собой.
Черешню притащил Рой. Здоровенный
