— Да умом все понимают, — сказал Рой. — Твой центурион прекрасно понимает, что настоящая ты — другая. Но у волков привязанность фиксируется на запах, на ощущения, прикосновения… чисто физически. Они понимают, но ничего не могут сделать с собой, это просто сильнее. Если ты вернешься сюда самой собой, он даже не узнает и не сможет принять, только мучиться будет…
Было в этом что-то такое… Да всегда было, с самого начала — чуть снисходительное и чуть пренебрежительное отношение к волкам.
— Ты просто ревнуешь, — сказала я.
— Да, и это тоже. Я ему тебя не отдам. Хватит уже.
Черт! Даже смешно.
Мы вышли на дорогу, начали спускаться с горы. Он держал меня за руку, поглаживая большим пальцем, моя ладонь совсем тонула в его руке.
— А драконы? — спросила я. Он ведь тоже оборотень.
— У драконов не так.
— Драконы не привязываются?
— Привязываются, — сказал он. — Просто для драконов важно другое. То, что настоящее, Вера…
Это было так странно. Никаких слов о любви, никаких глупостей. И в то же время, я чувствовала, что мне действительно уже никуда не деться от него. Он так решил. Это было волнующе и даже чуть-чуть страшно. Я не понимала до конца…
Ведь Рой легко и сразу начал называть меня моим именем, а Марко это до сих пор дается с трудом. Что-то наверно, в этом есть…
Рой может узнать меня даже… Принять? Меня, а не Пенелопе…
Страшно.
Он шел рядом, держа меня за руку.
Сегодня, этой ночью, мы только вдвоем. Есть только здесь и сейчас, остальное — подождет.
Город сияет огнями.
Огонь, музыка, танцы! Жизнь вокруг нас! Безумная жизнь!
Нас подхватило и понесло, закружило.
Салют на площади Сан-Мартинью, мы едва успели, и только благодаря Рою смогли пробраться на хорошие места, чтобы дома не загораживали. Он посадил меня к себе на плечи. Я возвышалась над толпой, а над моей головой с грохотом раскрывались огненные цветы. Умопомрачительно! Бабах! И вспыхивает небо, и сердце замирает. Никогда не видела ничего подобного! Настоящая магия. Все небо в чудесных узорах и огнях. Гигантские цветы раскрывали лепестки, перетекая один в другой, жар-птицы раскрывали веером перья… Под музыку. У меня кружилась голова. Ради одного этого стоило отправиться сюда.
А потом танцы.
Рой так уверенно ведет, держа меня за руки, обнимая, что у меня нет ни единого шанса что-то сделать не так, нужно просто довериться ему. Я не умею танцевать местные танцы, но если я вдруг сбиваюсь, он просто подхватывает меня, без всякого усилия, и мы почти летим, кружась… Я не чувствую ног. От безумного ритма колотится сердце. А у Роя даже дыхание не сбивается. Ну, почти. Когда мы останавливаемся в короткую паузу между одной мелодией и другой, ему нужен только один вдох и выдох, и он словно даже не танцевал. Просто монстр какой-то, а не дракон.
— Устала?
— Совсем немного, — говорю я.
Он улыбается так легко и открыто, и ночные огни танцуют в его глазах.
Мы танцуем.
А потом идем гулять по улицам. Огни кругом.
Смешно, но Рой ни разу не выпустил меня из рук. Вернее, он не только держал меня за руку, но обнимал за талию, за плечи, как угодно, прикасаясь ко мне всегда, и я всегда чувствовала его… Даже когда мы пили вино из глиняных кружек, сидя на парапете набережной, и ели жаренных на гриле устриц у фонтана, и просто шли рядом, и танцевали… Ни разу не отпустил.
Только пару раз я видела, как он смотрел на часы. И чувствовала себя немного Золушкой.
Сказочная ночь.
Удивительная…
Когда я первый раз увидела, как на высоком мраморном крыльце пара предается любви, ничуть не стесняясь посторонних взглядов, то немного смутилась… но сразу особо значения не предала. Парень был волк-легионер, молодой, кудрявый, в военной форме, а девушка — изящная красотка. Хотя ее красоту за задранной юбкой оценить не просто, только стройные ножки… «Ну, мало ли», — подумала я. Ну, негде им. А оборотни — они такие, когда приперло — ждать не могут.
Мы прошли мимо.
А вот когда весьма респектабельный и уже слегка лысеющий сеньор прямо на улице вдруг полез под юбку такой же респектабельной матроне, я опешила. Матрона захихикала, совершенно не пытаясь сопротивляться, и даже слегка откинулась назад, подставляя грудь для поцелуя.
Я чего-то не понимаю?
Вспомнила, что целующихся чуть более, чем просто откровенно, видела сегодня не раз.
— Это вообще нормально? — спросила я. Интересно же.
Рой хмыкнул, пожал плечами.
— Сегодня не очень, — сказал он, — но завтра — Ночь Любви, последняя ночь Карнавала. Завтра это будет на каждом шагу. Считается, чем больше людей увидит твою любовь, тем больше счастья это тебе принесет. Некоторые начинают заранее.
— Ого! — оценила я. — Завтра Ночь Любви, а мне домой!
В общем-то, ляпнула просто так, ничего особенного не подразумевая.
Рой остановился. Что-то такое мелькнуло в его лице… сомнение — с одной стороны, с другой — что-то неуловимо-звериное, непривычное.
— Ты тоже хочешь, чтобы все видели? — спросил он.
Сердце вдруг ухнуло куда-то в пятки и дико заколотись там.
— Я хочу только немного счастья… — словно оправдывалась. — А то, сам знаешь, со счастьем у меня…
Мне показалось, даже язык заплетается, потому что он так смотрел на меня… Я видела, как медленно расширяются зрачки в его глазах. Что-то меняется. Словно пружина, которую долго и упорно пытались прижать, вдруг распрямляется со свистом.
И не только пружина распрямляется… ну, я достаточно прижималась к нему, чтобы оценить всю полноту его чувств, и весь огонь. Он же не станет сейчас утверждать, что совсем меня не хочет, и это только физиология?
— Вера…
Он пытается что-то сказать, но не говорит, только чуть шевелятся губы, беззвучно.
Смотрит на меня.
Ну же… И тянусь к нему сама, совсем чуть-чуть, потому что вдруг все тело кажется каким-то деревянным и неуклюжим. И я боюсь что-то сделать не так. Не могу решиться, до дрожи…
И тогда Рой наклоняется ко мне, касается губами моих губ, сначала осторожно, но почти сразу так жадно, что дыхание перехватывает, вдруг все сжимается в груди, и так сладко ноет внизу живота. Все разом. Огнем вспыхивают щеки. Я обнимаю его за шею, тянусь, и он подхватывает меня, я почти висну на нем, ухватившись ногами. Даже не важно, как это выглядит со стороны, и пусть все смотрят. Это захватывает меня полностью. Уши горят.
Он отрывается, только чтобы заглянуть мне в глаза.
— Вера… — говорит отрывисто и чуть хрипло, — я люблю тебя.
Я всхлипываю. Это глупо, но почти до слез. И одновременно смеюсь.
— Я тоже тебя люблю! — на одном выдохе.
И мы целуемся снова. Сквозь тонкое платье я чувствую его горячие руки, которые ласкают меня всю, совсем не стесняясь людей вокруг. Мне кажется, я схожу с ума, потому
