Макнэр оставил коллег заниматься всеми этими делами, а сам отправился в путь вместе с Хайнцем, Пепсодентом, Джи-Эм, Ксерокс и малышом, которого, недолго думая, назвали «Дабл-ю-ти-оу-пи» в честь радиостанции, в холле которой успешно прошли роды. Руководители развили вкус к автомобилям и бескрайним дорогам, да и сам Макнэр горел желанием вдоль и поперек исследовать Америку с ее замолкшими фабриками и машиностроительными заводами, угольными шахтами и верфями, желая проверить, получится ли вновь запустить механизм под названием «американская мечта». Он больше не мог довериться Уэйну и даже Анне Саммерс – что бы там они ни утверждали, их лица были карикатурно разрисованы не только ради защиты от солнца. Смерть Орловского и Риччи оставила свой след, так что Макнэр предпочитал держаться от Уэйна и Анны на расстоянии.
Найти их скорее помогла удача, чем клубы черного дыма над сожженными городками. Исколесив Средний Запад, обнаружив и вновь потеряв следы верблюдов, Макнэр в конце концов наткнулся на труп одного из вьючных животных на заправке у Сент-Луиса. Он заметил разлагающиеся останки с «Госсамера Альбатроса», снятого с выставочного стенда в Смитсоновском институте. Каждые семьдесят километров они останавливались для заправки машин углем – в просторном багажнике каждой поместилась тонна антрацита, – а Макнэр поднимался в воздух, крутя педали планера, чтобы осмотреть пустыню сверху. Как раз в одном из таких полетов над окраинами Топики он и заметил столб дыма, черным пальцем указывающий на белую пустыню, в которой творилось нечто странное.
– Мы подоспели буквально в последнюю минуту, – рассказывал Макнэр двум выжившим. – На следующий поезд на Юму вам было не успеть. Одному богу известно, куда вы вообще направлялись, все раскрашенные, как трансвеститы… – Макнэр, стоящий у пустого бассейна «Холидей Инн», резко глянул на Уэйна и Анну. Несмотря на какое-то напряжение, что-то их все же объединяло. – Жаль, что так вышло с Риччи – я и сам ему не доверял. Его каюта на «Аполлоне» была набита пистолетами, он, похоже, обчистил все оружейные магазины Манхэттена. Плохо, что не удалось спасти Орловского. А капитан наверняка где-то бродит. Он вернется, Уэйн, вернется, когда будет готов. Мне все время казалось, что он ставит над собой некий эксперимент…
Уэйн глубокомысленно кивнул в ответ. Из-за явного недоверия Макнэра он не стал распространяться об истинном характере предательства Штайнера. Что интересно, Уэйн вовсе не чувствовал себя обиженным, оправдывая исчезновение капитана глубоко личными мотивами, что двигали им – да и всеми, кто отправился в путешествие к берегам Нового Света. Соединенные Штаты основывались на предположении, что здесь каждый может воплотить в жизнь самые смелые мечты, исследовать самые невероятные возможности.
И все-таки смерть Орловского не шла у Уэйна из головы. Он вспоминал умирающего главу экспедиции, его накрашенные щеки, покрытые песком. Уэйн тащил его за собой по шоссе на деревянных носилках, а Орловский все твердил: «Ты виноват, Уэйн, это ты привел нас сюда, надо было высадить тебя на Азорских островах… ты, маленький безбилетник, хочешь быть президентом сильнее меня…». Уже под конец Грегор добавил: «Ты Никсон, Уэйн. Один срок, всего один короткий срок…»
Насчет Риччи, чье тело Пепсодент обнаружил в песчаной пыли тематического парка, Уэйн сказал Макнэру и Анне Саммерс, что физика пришлось пристрелить, потому что он сбежал, прихватив остатки воды. Только вот пуля, пробившая затылок Риччи, вылетела не из винтовки Уэйна. Пока Уэйн на коленях дополз до драгоценной канистры, Пол уже умер. По лишь ему понятным причинам в дело вступил Штайнер, этот странный ангел-хранитель, позволивший Уэйну командовать экспедицией чуть ли не с самого начала путешествия.
Обо всем этом Уэйн умолчал, ведь благодаря рассказу об убийстве Риччи он заработал авторитет, который, возможно, еще пригодится ему в будущем. Анна Саммерс это понимала. Она прекрасно знала, что Уэйн пользуется ее слабостью к салонам красоты и старым журналам про кино, ее мечтой стать актрисой. И все же на улицах Додж-Сити он сражался ради нее. Отдыхая рядом с Уэйном у пустого бассейна, Анна вдруг взяла его за руку.
– Ты спас меня, Уэйн… но я все равно тебя не прощу.
* * *Сидя на заднем сиденье «крайслера», окутанного паром, Уэйн вспомнил ее слова. Стучали поршни, клацали клапана; машины взбирались по крутым дорогам Скалистых гор, все ближе к сердцу потерянной Америки.
Глава 17
Через Скалистые горы
На высоте воздух стал прохладнее, без песчаной пыли всем дышалось легче. Компания передвигалась по пустому шоссе, петляющему среди гор Сангре-де-Кристо, что на юге Колорадо. Совсем не таким этот штат выглядел на слайдах, которые Уэйн просматривал в библиотеке Дублина – после климатических изменений местный пейзаж скорее напоминал Юту. Из окна «крайслера» он разглядывал каменные стены, обточенные за век суровыми ветрами так, что они стали похожи на готические соборы. На многие километры тянулись пострадавшие от песка каньоны и кроваво-красные отвесные скалы, сменявшиеся долинами из дюн и плоскогорьями, идеально подходящими для съемок вестернов. По обеим сторонам дороги в двух тысячах метров над уровнем моря высились огненного цвета скалы с зазубренными краями, настоящий лабиринт из миниатюрных Больших каньонов. Подъем на разреженном воздухе давался паровым машинам труднее, зато появился шанс полюбоваться на окаменелые деревья на горных склонах и остатки густых сосновых лесов. Повсюду природа резко вымерла.
Через два часа путники преодолели последний перевал и спустились к пересохшему руслу Рио-Гранде. Тщетно Уэйн пытался найти хоть какие-то признаки ручьев или родников со свежей водой: от реки остался лишь шрам на теле пестрой пустыни из небольших столовых гор, разрозненных эрозионных столбов и осыпающихся каменных пиков – возвышающиеся на обоих берегах, они смахивали на забытые шахматные фигуры.
Заночевали в Аламосе; двигатели машин обложили влажным углем, а сами устроились под открытым небом. Прохладный горный воздух пах смолой, серой и смертью. Наутро выехали на главное шоссе, ведущее к горам Сан-Хуан, что разделяют американский континент на восточную и западную половины. Мощные автомобили взбирались по склонам со стойкостью старых локомотивов «Пасифик», проезжая мимо заброшенных лыжных станций, которые могли бы сойти за крепости современных инков. Становилось все холоднее, дышать было трудно, и группа решила заскочить на турбазу, чтобы набрать одеял, перчаток, плотных твидовых пальто. Для Анны Саммерс, Ксерокс и
