Или же, наоборот, за деланым спокойствием прятал не самые веселые раздумья…
– Надеюсь, нам хватит бензина, – сказал Ян, все так же глядя в окно. – Бак почти полный плюс канистра на двадцать литров. Правда, я пока так и не понял, сколько «Опель» жрет в лабиринте. Дорога довольно ровная, так что вряд ли больше, чем в городе по снегу и льду.
– Далеко ехать нам не придется, – ответил Петровский. – Километров десять-двенадцать, насколько я понимаю. Дальше уже только пешком.
– Много?
– Два шага, господин майор.
– Вот, значит, и повоюем, – проговорил вдруг Асламов.
– Что? – резко повернулся к нему Ян.
– Повоюем, говорю, – оперуполномоченный вздернул голову, посмотрел на него какими-то незнакомыми глазами. – Теперь-то уж куда деваться?
Ян только кивнул в ответ. Сказать ему было нечего. Голливудский фильм закончился, теперь по телевизору шли пермские новости – показывали каких-то старушек, проклинающих общественный транспорт, и тому подобную чушь. Климов вернулся за стол, отхлебнул в задумчивости чаю. Настроение Асламова ему не нравилось.
«Не дай бог, довоюется, – тревожно подумал он, глянув на лейтенанта. – Видал я таких героев…»
На экране телевизора появилась увитая цветочками заставка «С Новым годом», после чего возникли Лещенко с Винокуром. Ян схватился за пульт, мечтая найти хоть что-то другое. На заграйском «Эфир-1», к немыслимому его изумлению, обнаружился фильм про розенкрейцеров. Петровский так и впился в экран, сделав рукой умоляющий жест: оставьте, мол.
Розенкрейцеры сейчас не интересовали Климова ни в малейшей степени. Ян вышел на веранду, раскурил сигарету и посмотрел на два продавленных кресла, стоящих вдоль стены. Садиться на них не хотелось, здесь было холодно. Из кухни вдруг раздался голос Петровского, вроде бы спокойный, но в то же время чуть более твердый, нежели обычно:
– Это не случайность. Это один из признаков готовности…
Пару секунд спустя старшина вдруг заговорил на каком-то резком, каркающем языке, абсолютно незнакомом Климову, – сказал буквально несколько фраз… И умолк. Ян поспешно раздавил окурок в пальцах и метнулся на кухню.
– Мы собираемся?..
Петровский был уже на ногах.
– Я не знаю, сколько у нас времени. Возьмите с собой запас консервов и воду – примерно на сутки. Я беру с запасом, но в лабиринте может случиться что угодно, причем по совершенно не зависящим от нас причинам.
Юра сразу же распахнул холодильник. Морочиться со сборами особо не пришлось – полтора пакета жратвы, точнее, в основном вода, оранжевая армейская аптечка в кармане Яна, бинты, да и все. Думать о том, что там, впереди, Яну не хотелось. По лицу Петровского он и так понимал: происходит нечто не предусмотренное прежним сценарием. Где сейчас Мария? Где-то там, наверное. А может, и нет.
Но теперь старшина спешил, здорово спешил.
Ян уже приноровился управлять «Опелем» на скользком покрытии, так что до карьера добрались быстро. В такую погоду желающих добывать песок тут не было и быть не могло. Петровский открыл портал каким-то своим ключом, но, едва вокруг возникло знакомое слабое сияние тоннеля, попросил Яна остановиться.
– Господа, – проговорил он с коротким вздохом, – нам пора переодеваться. И знаете, вот еще что: насколько я вижу, крыша этой почтенной машины может опускаться? Давайте опустим. Может статься так, что выйти через двери нам не позволят. Я считаю, что лучше перестраховаться.
– Не знаю, как это делается, – ответил Ян, поднимая руку к верхней рамке лобового стекла, – но если циркули не заржавели намертво, то все должно получиться.
Замки над лобовым отщелкнулись штатно, а дальше они вдвоем с Петровским, немного покряхтывая, опустили толстый тент настолько, насколько это оказалось возможно.
С боевой снарягой возни вышло куда больше. Запихивая ногу в правую, нерасстегивающуюся штанину комбеза, Ян поймал себя на мысли, что его, наверное, тоже какие-то инопланетяне конструировали. Поверх комбинезона располагался тяжелый и хитрый бронежилет, прикрывающий пах и соединенный с дыхательным аппаратом на спине: надев шлем, нужно было воткнуть в него сбоку небольшую трубочку.
Перчатки Ян пока оставил сзади, рядом с распакованным оружием. Когда они снова тронулись с места, Асламов завертел головой и немного нервно засмеялся:
– Никогда не катался в кабриолетах. Так тут еще обстановочка, мать моя женщина!
– Это точно… – пробормотал Климов.
Проезжая мимо раздолбанной «Волги», Ян внезапно придавил тормоз.
– Хорошая здесь была драка, – заметил он, повернувшись к Петровскому. – А?
– Нас ждет не хуже, – с какой-то злостью в голосе отозвался старшина. – Сворачивайте круто вправо!
– Здесь я еще не был…
– Сейчас будет длинный спуск. Держите машину.
Ведущий вниз тоннель оказался пологим. По потолку медленно плыли бледно-зеленые пятна, дающие достаточно света для того, чтобы уверенно ехать, не полагаясь на фары. Через две минуты очень неспешного спуска Ян увидел впереди нечто вроде огромной пещеры, наполненной желтоватым сиянием.
– Берите левее! – скомандовал Петровский. – А теперь разворачивайтесь носом к той норе, по которой мы сейчас проехали. Дальше мы идем своим ходом! Хватаем все, внимательно, внимательно! Еда в рюкзаках? Отлично.
Тяжеленный излучатель сразу оттянул Яну плечо, а двойные бандольеры с обоймами, идущие на ремнях через грудь, показались ужасно неудобными. Он понимал, конечно, что все это – вопрос привычки, однако вырабатывать ее было некогда. Петровский пошел вдоль стены по едва заметной тропке, поднимающейся вверх, в тусклом свете стало видно нечто вроде темной дыры; именно туда и нырнул главстаршина. Ян шел замыкающим, понимая уже, что приехали они не туда, куда думалось вначале, и топать придется вовсе не два шага. Так и вышло: по тесному извивающемуся коридору, на стенах которого висели голубоватые то ли грибы, то ли какие-то растения, они брели почти полчаса.
Петровский остановился внезапно, поднял руку:
– Надеваем шлемы. Сейчас вниз, и мы выходим на наш наблюдательный пункт. Не смотрите по сторонам, просто спускайтесь вслед за мной!
С этими словами главстаршина ухнул вертикально вниз, заставив Юрку Асламова схватиться за плечо Климова.
– Держись, солдат! – гаркнул тот, жалея, что не прихватил с собой немного коньяку: этот колодец пугал его по-настоящему.
Скользнув вслед за оперуполномоченным в дыру, Ян понял, что имел в виду Петровский, приказывая не смотреть по сторонам. Эта нора, опускающаяся вниз градусов под сорок, изобиловала широченными провалами, из которых временами било нечто вроде никак не ощутимого фиолетового пламени, а однажды Яну причудилось, что он видит какие-то жуткие, с ума сводящие рожи, кривляющиеся и шевелящие губами.
Они ехали на задницах не больше минуты, но Климову вполне хватило этого времени, чтобы проникнуться. Похоже, здесь с его мозгами происходило что-то совсем невеселое, и дай бог, чтобы такое путешествие не имело последствий.
Под ногами внезапно оказался твердый камень. Ян остановился, ночное видение в его шлеме заработало автоматически: они находились в небольшой, почти круглой камере, из которой наружу вели три вертикальных щели. Глянув в ближайшую к нему, Климов едва не отшатнулся – пространство там, за стеной, казалось бесконечным, и по радужным озерцам ползли, хаотически отталкиваясь друг от
