– Ну мне и свезло, – пробормотал Климов, запирая гараж.
После бесконечной череды неудач и трагедий эта находка чуть ли не тянула его в пляс. Он посмотрел в сад, закурил сигарету, вздохнул. Его ждали сугробы, морозы и долгая, темная уральская ночь. Слабо светящиеся окна кухни звали к себе. Если б еще осталась Татьяна…
Когда-то давно, еще в училище, он придумал для себя странное разделение: на свете существуют «женщины весны» и «женщины зимы». Жену он выбрал себе из первой категории и долгие годы был вполне счастлив… До той самой автоматной очереди, что навсегда разделила его жизнь на две части: до и после. Женщин второго типа Ян всегда инстинктивно сторонился, в чем-то даже боясь их. Он, случалось, спал с ними, но ни в коем случае не стремился к продолжению отношений. В те годы он не видел настоящих зим и не испытывал страха одиночества. Наоборот, он ломился сквозь любую бурю, испытывая на прочность свою волю, разрывая к чертям свои страхи, – и лишь улыбался, ощущая себя победителем.
Сейчас все было по-другому. Он хотел снова втянуть носом запах ее дешевых турецких духов, зарыться пальцами в крашенные в нелепый «блонд» волосы, прикоснуться к чуть пухлым рукам. Он хотел, чтобы она была рядом – она, с такими широкими, пошлыми и «немосковскими» лодыжками, с тщательно скрываемой косолапостью… И еще: в каком-нибудь теплом халате с полосками.
Здесь, в этом доме. Накануне зимы. Он не знал и не мог знать, что ждет его этой зимой. Дом стоял перед ним, слабо светясь верандой. Ян вздохнул. Сегодняшний день снова зиял пустотой, особенно отчетливой после отъезда Татьяны. Можно было позвонить Сомову и попросить «приятных дам», благо денег хватало надолго – но не было ни малейшего желания.
В слабеющем послеобеденном свете Ян запер гараж и поплелся на кухню. На пороге он вдруг поднял голову вверх. Слева от него находилась деревянная лестница, ведущая в мансарду. Пыльная, грязная, заросшая местами паутиной. Крашенная когда-то коричневой краской, которая сохранилась вполне недурно.
Климов нашел под раковиной две новенькие половые тряпки – точно, Танька купила вместе с яйцами, – смочил одну в ведре, прихватил вторую, сухую, и начал отмывать ступени, медленно поднимаясь. Шагал осторожно – кроссовки скользили по мокрым ступенькам. Спускаясь вниз, он вытирал ступени насухо. В училище приходилось мыть и не такое. И за старшекурсниками тоже – это только в кино в советских военных училищах дедовщины не было…
Света пока хватало. Ян взял с собой недопитую бутылку виски, связку ключей и бодро поднялся по лестнице.
Мансарда, как он помнил, была разделена на части то ли фанерными, то ли легкими дощатыми перегородками, оклеенными бумагой. Поднявшись наверх, Ян снова свистнул в некотором удивлении. Сейчас второй этаж казался куда больше, чем год назад, при покупке дома. Короткий коридорчик действительно делил его надвое – однако площадь получалась больше, чем на первом этаже. Слева в двери торчал ключ, и Ян тотчас же провернул его. Замок, как и все в этом доме, работал просто превосходно.
Перед ним оказалась спальня – удивительно аккуратная, заклеенная обоями под камень и с большой, какой-то сказочной по виду широкой кроватью из все той же карельской березы. Узкое окно смотрело во двор.
Ян изумленно провел рукой по пыли на гнутом ложе кровати, хмыкнул, глянув на пару сундуков под аккуратно обшитой фанерой стрехой, и пошел назад. Дверь странным образом защелкнулась за ним – очевидно, стенка стояла под углом. Противоположная же дверь, оклеенная другими, в цветочек, обоями, ключа не имела. Климов ткнул в нее кулаком – картон, наклеенный на раму из сосны. Ломать замок было жалко, но все же ему хотелось именно туда. Ян перебрал ключи и вдруг нашел на связке странный двухсторонний ключик из какого-то красноватого металла, явно подходящий к личинке. Плюнув на него для смазки, Климов попытался воткнуть ключ в личину, и у него получилось. Ключик легко провернулся, дверь пошла наружу.
Едва он вошел, в нос ударила пыль. Старая, совсем старая, забытая пыль. Сюда никто не поднимался много лет. Чихнув, Ян отхлебнул из бутылки и огляделся по сторонам. Нет, сюда тоже нужно было заходить с ведром и тряпкой… А лучше с двумя ведрами. Досадливо мотнув головой, Ян огляделся по сторонам и застыл. Слева, у окна, стоял книжный шкаф – невысокий, по моде 50-х, и закрытый изнутри шторками. Справа громоздились ящики под грязной желтой тряпкой. Ян сдернул ее.
Через секунду он увидел, что желто-серая тряпка, упав на пол, зашевелилась, меняя на глазах цвет… но потом застыла, оставшись серо-паркетной.
«Неужели астма? – подумал Климов, глотая виски. – Да нет, возраст дает себя знать: наверное, скачок давления. Или все-таки астма? Черт, так что же там?»
Ключей к ящикам не было. Задыхаясь, Ян распахнул дверцы книжного шкафа, схватил наобум три книги и пошел вниз, подальше от этой немыслимой пыли.
В кухне он смахнул с книг пыль тряпочкой и сел за стол. Первое, что попалось под руку, – толстый томик в картонном переплете с тиснением «Основы теоретической механики». Его Ян отложил в сторону – в этом он не понимал ничего, а вот вторая книга оказалась, судя по всему, фантастическим романом совершенно неизвестного ему автора И. Нуннана: «Странствия средь водородных полей». Климов открыл наугад на пятой странице, прочитал пару абзацев и удивленно отбросил листы назад. Когда это издали?
«Смоленск, 1942».
Этого не могло быть. Какие книги, какой «Издательский дом Митин и сыновья» в сорок втором году в оккупированном немцами и вдребезги разгромленном Смоленске? Да еще и на такой бумаге и, главное, с цветными фотографиями космоса и странных пузырчатых звездолетов… Фотографии! Снимки высочайшего качества, не хуже, чем в сегодняшних глянцевых журналах – в этом Ян как недавний журналист разбирался получше многих. Это были именно фотоснимки, а не рисунки и, похоже, не на пленку снятые, четкость изображения казалась нереальной, давая глубину, для достижения которой требовалась очень дорогая современная камера.
Ян отшвырнул «Странствия», встал, едва не уронив стул, и налил полный стакан коньяку.
«Нет, – сказал он себе, с ненавистью глядя на книгу, лежащую теперь на краю стола, – этого не может быть. Но раз все остальное не галлюцинация, тогда что это? Или мне надо просто выспаться как следует?»
Третью книгу Климов рассматривал с особой задумчивостью. Называлась она «Сателлиты великого мира», обложку имела явно пластиковую: гладкую, гибкую и в то же время прочную. Издал ее некий «Дом Павлова в Перми», в 1921 году, бумага не походила ни на что из виденного Яном, а содержание… Не слишком толстая книжка, насыщенная великолепного качества фотографиями, повествовала
