– Осторожно там! – крикнул ему в спину Климов и почему-то закашлялся. – Если увидишь что-то непонятное, беги сразу! Ясно? Беги!
– Да понял я, понял… – глуховато отозвался лейтенант.
Ян не мог знать, сколько в этом домишке комнат, но, судя по его размерам, вряд ли больше двух, да и не давали тогда строить что-то крупнее, разве что если детей много… Через почернелые от грязи окна веранды разглядеть нельзя было ничего, только какие-то очертания шкафа и вроде бы холодильника рядом с ним. Климов открыл дверь полностью, вдохнул холодную затхлость нежилого дома и вдруг отчетливо ощутил характерный запашок горелого дерева.
– Юра! – крикнул он. – Там что, костер палили?
Асламов не ответил. Послышались быстрые шаги, и старлей вынырнул на свет, на ходу пряча «Макаров» во внутренний карман куртки. Грудь его ходила ходуном, лицо было до того бледным, что казалось каким-то неживым.
– Там труп, Ян Антоныч. Ребенок, по-моему.
– Ребенок?!
– Черт поймешь, Ян Антоныч. Может, подросток. В кухне. Дня три как умер… Это его следы, я так думаю.
Климов выматерился, рванул из кармана плоский китайский фонарик и бросился в дом. Комнаты, как он сразу понял, шли анфиладой слева, а кухня располагалась по правую руку от неожиданно просторной прихожей. Сквозь грязные окна в дом кое-как проникал серый свет уральской зимы, делающий разгром с отставшими обоями и вздутым полом каким-то не то что мрачным, а пугающим, скрипящим своей дохлой жутью.
Дом был мертв, и в нем лежал мертвец.
Ян глянул в распахнутую дверь, за которой находились комнаты, вздохнул и шагнул на кухню. Труп он увидел сразу, у старой кирпичной печки. На упавший буфет он уже не смотрел: возле большого железного листа со следами недавнего, наверное, костра лежало, скрючившись, миниатюрное тело в серо-зеленой куртке с красной полосой, вытертых до желтизны джинсах и женских полусапожках. Климов наклонился, потрогал волосы, скрытые за воротником.
Это была женщина лет сорока, черноволосая, с мелкими чертами лица и узкими бедрами. «Не рожала», – вдруг подумал Ян. Он направил лучик фонаря на лицо. Южанка, таджичка? Да нет… Закашлявшись – так трудно презирать свою трусость! – Климов обмотал палец носовым платком и очень осторожно попытался повернуть замерзшее мертвое лицо.
Нет, не выйдет. Трое суток, сказал Асламов?
– Юра! – крикнул он. – Ко мне, живо! Ко мне, лейтенант!
На веранде загремели шаги. В руке у милиционера уже горел фонарик. Не без труда подняв правую руку, Ян зашарил по карманам покойницы. Это было не слишком легко, руки не гнулись, их приходилось с натугой оттягивать в сторону.
– Не трогали б вы ее, Ян Антоныч, – забормотал Асламов, склоняясь над телом.
– Верну на место, – огрызнулся Климов.
Карманы куртки были пусты, не считая зажигалки и раздавленной пачки «Мальборо», в которой оставались три сигареты. Ни телефона, ни даже ключей от квартиры. А вот джинсы… Ян вытащил три презерватива в стандартной упаковке и тонкую черную полоску – вроде пластик, а может?.. Он выпрямился, поднес полоску к свету окна, потом подсветил фонариком, даже ногтем поскреб. Вроде пластик, только странный какой-то: на вид скользкий, на ощупь шершавый. Пластинка была чуть короче его ладони, сантиметра четыре в ширину, а толщиной – тут Ян скривился в дурацкой усмешке – да вот как раз с презерватив в упаковке. С одной стороны по краям шли какие-то едва заметные зубчики, противоположная оказалась гладкой. Покачав головой, Климов аккуратно спрятал находку в верхний карман куртки:
– Не знаю, что это, – сказал он Асламову. – Но вашему Михалычу эта штука точно ни к чему. Пускай гондоны исследует, вдруг дырявые.
– Думаете?.. – осторожно спросил лейтенант.
– Уверен!
Ян выдохнул, глянул наверх – как он и ожидал, широкий чердачный люк был открыт, – потом повернулся к лейтенанту:
– Ты меня забросить не сможешь, а я тебя – вполне. Только погоди-ка…
Он сунул руку за спину, под куртку, достал ТТ, продернул затвор и вложил пистолет в ладонь опешившего старлея:
– Ствол, если что, из военных, без истории. Чистый, понял? А ну, давай лезь по мне, как по медведю!
Крякнув, старший лейтенант Асламов запрыгнул на согбенную спину Климова и тут же оказался вровень с люком чердака. Ян постарался поднять его повыше, благо мальчишка весил для него всего ничего – Юра тут же ухватился за гнилую закраину, подтянулся. Климов толкнул его рукой в подошвы:
– Слаб ты, парень. Водку пьешь, с проституток деньги собираешь? А ну, пошел! Пошел, солдат!
– Вот легко вам говорить, Ян Антоныч, – раздалось с чердака. – А вы с мое походили бы по району!
– Да ну?! – изумился Климов и, сам не зная зачем, подпрыгнул, ухватился руками за раму чердачного люка, а потом вдруг потянул, понес себя вверх.
Ему было тяжко, но помощь старлея все же не понадобилась: Ян кое-как забросил ноги и сел, едва дыша.
– Черт, – сказал он. – Что-то я стал слишком высокого о себе мнения.
Он застонал, поднялся – и сразу же удивился двум разобранным панцирным кроватям, в беспорядке разваленным по всему чердаку. Между ржавых быльцев валялись ведра с остатками сто лет как засохшей краски, черный от копоти и грязи алюминиевый горшок, еще какое-то металлическое дерьмо.
– Пыль потерта, и здорово, – сообщил Асламов, светя на пол фонариком.
– Боковушки смотри, – приказал Ян. – Доски… А, да тут они и не прибрали даже за собой!
Юра первым подошел к дощатой стенке чердака, опустил фонарик: в углу та же дырка и пара гвоздей изуродованных.
– Знаете, – он с преувеличенной аккуратностью поставил ТТ на предохранитель и вернул Яну, – мне кажется, они не хотели ее убивать. Должны были тут встретиться, она сидела, костер жгла, грелась. А потом что-то пошло не так, и вот – грохнули ее. Это что ж получается, Ян Антоныч, – луч фонарика случайно скользнул вверх, и Климов увидел, как тревожно блеснули глаза Асламова, – шпионка у нас тут была?
– Что-то вроде, – вздохнул Ян. – Ничего иного, как ты понимаешь, у нас не вырисовывается. Так ведь, товарищ оперуполномоченный?
Асламов прерывисто вздохнул в ответ и провел рукой по взмокшему лбу.
– А если она не одна? – спросил он в темноту.
– А вот ты сперва личность установи – если сможешь, понятное дело, – а потом уже считать будем, одна или не одна, – Климов хмыкнул, осматривая углы чердака. – Н-да… Тут они тоже рылись, только быстро, наскоро. Нет здесь для них ничего. Странное это все дело, Юра! Какова же их логика, что они искать могут? Какие-то, насколько я понимаю, металлические предметы. Но какие, чтоб их всех?.. Горшки, кувшины, самовары, тару из цветных металлов? У них там металлоприемка своя, получается?
– Ох, не шутили б вы, Ян Антоныч, – немного сдавленным голосом отозвался лейтенант. – Тот вон, третий дом, думаю,
