– Привет… Так как там?
– Из магазина иду, – с наигранной бодростью ответил Климов. – А то жрать уже совсем нечего было.
– Бе-едненький. Хочешь, я приеду? Я… – она помолчала, потом едва слышно хихикнула: – В общем, соскучилась я.
– Ну, тебе я всегда рад, – искренне ответил Ян. – Особенно этой чертовой зимой. Грустно без тебя.
– Правда?
– Правда.
– Ну, жди тогда, я скоро. Только скажи-ка, я там проеду хоть как-то? Резина зимняя, новая, только купила, но у вас же там, наверное, никто и не чистил ничего?
– Ну-у, – Ян посмотрел вдоль улицы, – если еще и резина новая, так проедешь, наверное. Если что, толкну.
– Хорошо! Я тут заскочу кое-куда и скоро буду. Я уже близко!
Климов спрятал телефон и припустил вверх, к своему дому. Колею на проезжей части раскатали уже хорошо, там проблем не будет, да и во дворе он не зря махал лопатой – но во двор-то еще въехать надо!
Бросив пакеты с покупками прямо на веранде, он схватил снежную лопату, но вместо того, чтобы начинать работать от калитки, прошел с десяток шагов и замолотил в ворота соседа Пахомова.
– Дядька Влад! Эгей! Это я, сосед твой!
– Да слышу, что сосед! – хлопнула дверь, потом заскрипела калитка. – Здравствуй давай! Что ты, снег чистить надумал? Назавтра потепление обещают.
– А-а, дело тут такое… Дама моя ко мне подъехать должна на машине, а я вот видишь – у ворот расчистить никак не успею. Сам понимаешь, стыдно! Во дворе-то я убрал почти все, ну а тут и не думал даже. Поможешь? Я уж, – Климов щелкнул себя пальцами по горлу, – в долгу не останусь.
– Да-ама? – закатил глаза Пахомов. – Ну эт ясно, дело серьезное. Понял, замполит! Сейчас переоденусь – и в бой. Все успеем!
Через минуту старый прапорщик выбежал с лопатой в руках, одетый в летную куртку и серые штаны авиатехника, застиранные до полупрозрачного вида. Вдвоем они лихо откидали снег у ворот, потом прошлись по тротуару и даже расчистили проезд от размотанной колеи посреди улицы.
– Теперь пройдет, – удовлетворенно заметил Пахомов, – разве что резина лысая…
– Да нет, резина как раз новая, – засмеялся Ян. – Покурим, что ли?
– Не курю почти, но раз такое дело… – сосед вытащил из климовской пачки сигарету, размял: – Утром тут в магазин ходил, так люди говорят, какого-то уголовника убили, милиция кругом бегает, ищет что-то. Не слыхал?
– Да слышал уже, – отмахнулся Ян. – Ну, тут сидельцев немало, насколько я знаю.
– Понятно, край-то каторжный. Только говорят вот, не ходил к нему никто, и той ночью никого не было. Вроде калитка у него шумная, всегда слышно. А тут не слыхали старики ничего. Бабки как что, сразу про нечистую силу шепчут. Говорят, поп есть какой-то, за «железкой» живет, надо его звать. При-идумают! – Пахомов фыркнул, сплюнул под ноги. – Одно хорошо, потеплеет завтра до плюс трех, как сообщали.
– Все растает, потом опять мороз?
– Зима впереди, пусть хоть так потает. Не к тебе? – От перекрестка раздалось знакомое урчание фольксвагеновского дизеля, и старик вытянул шею.
– Ко мне, – кивнул Ян. – Она, понимаешь, бизнес маленький держит, сама вот товар возит, куда деваться.
– Так к ней пошел бы! А что, тоже дело, раз без пенсии! – Пахомов дружелюбно рассмеялся, протянул на прощание руку. – Ты смотри, замполит: нельзя у нас тут мужику без бабы. Нельзя, замерзнешь. Уж я знаю, ты поверь!
Он подхватил лопату и шустро скрылся за своей калиткой, а Ян пошел отпирать ворота. Татьяна притормозила, врубила первую, на малом газу, осторожно, поднялась к воротам, въехала. Ян вдруг понял, что водитель она вполне опытный, на ровном месте буксовать не станет. Неведомо почему, но мысль эта вызвала теплую волну в груди.
Климов открыл водительскую дверь, и упругий колобок в короткой дубленке выпал прямо ему в руки.
– Соскучилась, – сказала Татьяна и потерлась носом о небритую Янову щеку.
– Правда?
– Правда!..
Они засмеялись – искренним, без всякого притворства, смехом взрослых, потертых жизнью людей, которым хорошо вместе посреди этой серой и снежной зимы, давно позабывшей, как выглядит солнце.
– Иди сюда.
Женщина обошла машину, дернула с лязгом боковую дверь и указала Яну на большую картонную коробку из-под компьютерного монитора.
– Это в дом надо.
– Ты что, решила меня на месяц едой обеспечить? – возмутился Ян. – Слушай, это как-то совсем уже… Ты ставишь меня в странное положение.
– На кого мне деньги тратить?
– Ты это серьезно, что ли?
С шутливой укоризной качая головой, Ян поднял коробку и занес ее в дом. Следом за ним вошла Татьяна, на ходу снимая дубленку. В руке у нее была клетчатая хозяйственная сумка.
– Это все потому, что я с утра не ела ничего и с пустым желудком в гастроном заехала, – объяснила женщина, – так что ты не задавайся там особо.
– Ладно-ладно, понял уже. Сейчас макароны сварим, придумаем что-нибудь.
– Да там курица жареная, – Татьяна вдруг присела на обувную тумбочку. – Господи, как же я устала! Весь день за рулем, то на товарную, то на автобазе заказ три часа забрать не могла. А по городу фиг проедешь: скользко, холод, и чистят только центр, а дальше – живите как хотите.
– Зажечь тебе колонку, чтобы умыться? – спросил Ян, ощущая неловкость.
– Спасибо… А, нет, я сама смогу. Ты иди чайник поставь и продукты разбери. Курицу лучше прямо сейчас съесть.
В ванной полилась вода, загудела газовая колонка, а Ян поскорее включил чайник и принялся доставать из коробки колбасу, упаковки копченой рыбы и, наконец, курицу-гриль в двух полиэтиленовых пакетах. Про свои пакеты, замерзающие на веранде, он вспомнил в последнюю очередь.
Холодильник оказался забит почти полностью. Выложив курицу на большое фарфоровое блюдо, Ян вскрыл банку соленых помидоров, нарезал свежий хлеб, заварил чай и со вздохом сел. В прихожей глухо зазвенел телефон, оставшийся в кармане куртки. Чертыхнувшись – ощущение покоя улетучилось мгновенно, уступая место привычной после сегодняшнего утра тревоге, – Климов выскочил из кухни.
– Да, Юра! Что-то новое?
– Ну как новое, Ян Антоныч? Причина смерти непонятна, просто сердце остановилось. Личность покойной… Тут такое: за трое суток у нас два заявления поступило – один шизик загулял, с ним так уже бывало, плюс дедушка старенький в аптеку пошел, а утром на вокзале объявился, пьяный в сиську, ничего не помнит. Так что мимо все. Но тут вот что, Ян Антоныч. Один санитар – тоже, скажу вам, не самый трезвый мужчина – говорит, что вроде как видел ее пару раз на рынке нашем, за Южной – ну, знаете, на Островского…
– Не знаю, – перебил Климов. – В мое время там рынка не было.
– Да был, только тогда пара бабулек там с редиской тусовалась, вот вы и не заметили. Так вот, Ян Антоныч: говорит, что похожа очень. Она там типа подметала, что ли. Осенью дело было.
– Интересное дело, Юра. А так пока ничего больше?
– Ничего пока. Нам тут не
