Ян спустил вниз ноги, прыгнул. Юра поступил иначе: повис на руках, глянул немного опасливо и потом только разжал пальцы.
– Я следы ваши затопчу, – сказал он, отряхивая штаны от грязи. – Скажу, связи не было, бегал взад-вперед.
– А тут зачем оказался? А? Или не спросят?
– А запах горелого учуял, – у лейтенанта уже, видно, вся история продумана была до мелочей. – Это вообще моя земля, я тут всех судимых знать должен, и все такое прочее. Не, меня не спросят даже. Я вот только знаете что?.. Я ее обыщу, наверное, еще раз. И вообще, она мне не нравится. Внешность вот… странная какая-то. Хотя была красивая, по-моему. Вам не кажется?
– Да, – очень тихо ответил Ян. – Ладно, я пошел пока. Звони сразу, как только что-то прояснится, понял?
– Да как тут не понять…
Климов выбрался по своим следам на соседний участок, а там – до калитки, и быстро, не оглядываясь, пошел вверх по Бабушкина. В спину ему дул противный ветер, пришлось поднять воротник. Лицо убитой женщины – серое, окаменелое на морозе – стояло у него перед глазами, едва не заставляя спотыкаться. Дойдя до перекрестка, Ян вытащил сигареты, долго чиркал зажигалкой: ледяные порывы сбивали пламя.
Она походила на старого Ленца. Неуловимо, какими-то малопонятными, чуть заметными черточками, но все же: линия носа, резкая и гордая, узкий подбородок, высокий прямой лоб. Но при этом… Климов нервно ощупал черную пластинку в кармане. Нет-нет, в мире Ленца таких материалов быть не может по определению. Разве что эту штуку сделали метисы?
«Когда же вернется белка? – думал Климов, отпирая негнущимися пальцами калитку. – Эх, Машка, Мария… Как же ты сейчас нужна!»
Куртку он сбросил прямо на пол и, раскидав по прихожей ботинки, прошел в кухню, где сразу же поставил чайник, а потом налил себе полную рюмку коньяку.
– Итак, – произнес Ян, падая наконец на ставший уже родным стул в углу под стеной, – они начали убивать всерьез. Раньше что – боялись? Да нет, нет… Просто обстоятельства так сложились – как вся наша жизнь, будь она неладна!
С этой простой мыслью он хрястнул кулаком по столешнице, взял сигарету из валявшейся за хлебницей пачки и, так и не раскурив ее, встал и принялся мыть руки. Ян драл свои пальцы губкой для посуды – тщательно, словно хирург, готовящийся к операции, пена от «Фэйри» постепенно наполняла раковину. Закончив, как ему показалось, с руками, он вымыл лицо.
«По большому счету, – вдруг подумал он, вытираясь полотенцем, – там, где побывали эти твари, без ОЗК[2] лучше не появляться. Но вот если в этом зеленом дерьме нас увидят местные пенсионерки – ой-й…»
Чаю он засыпал в чайничек от души, снова вспоминая при этом Марию. За окном уже как-то посерело, хотя до заката было далеко – хлебая из большой чашки с цветами, Ян открыл холодильник, желая понять, что там вообще осталось от тех коробок, которые привезли ребятишки Сомова. Осталось мало. Климов застонал, так ему не хотелось тащиться в магазин, но выхода не было: на чае и остатках колбасы не протянешь.
Небо опять темнело к снегопаду. Ян запер калитку и пошел по улице в сторону магазина, размышляя о том, что купить. До перекрестка оставалось буквально пару шагов, когда в кармане зазвенел телефон.
– Легок на помине, – пробормотал Климов, разглядев номер.
– Привет, Яныч, – подполковник Сомов говорил хрипло, простуженно и как бы в сторону, прячась от кого-то. – Что у вас там? Вы с Юрой еще один труп поймать ухитрились?
– Да, – ответил Ян после короткой паузы. – И мне она не нравится, если честно.
– Она, – эхом повторил Вадим. – Ну да, понятно. А что с ней не так?
– Все, Вадя. Она не нашенская какая-то, видишь ли. Внешность своеобразная – ну, или мне так показалось, по крайней мере, – удерживая телефон воротником куртки, Ян нашарил в карманах сигареты и зажигалку, прикурил. – Не мое дело, конечно, но я советовал бы тебе ее как бичовку вокзальную провести. Грелась в доме брошенном, все такое… Сам знаешь. Но личность установить надо попытаться. Она тут давно у нас, по одежде видно, да и вообще. Презервативы в кармане, значит, наверное, был у нее кто-то. А вот ключей, скажем, от квартиры не нашел я.
Сомов закашлялся, и Ян понял, что тот действительно простудился. Это, конечно, было неудивительно при таких морозах и вечной привычке Вадима бегать в расстегнутой одежде.
– Понял я… – прохрипел он. – Будем работать, значит. Я тебе тут вот что сказать хотел – так, чтоб ты знал просто. В город какие-то бандюки заехали, серьезные вроде. Мэр считает, что это все из-за Трубного завода. Ну, мэр сейчас вообще ни о чем другом и думать не может. Дела такие, сам понимаешь.
– Кто ж не понимает?
– Так ты это вот, учти: я сейчас весь на этих уродах завязан. Если что, мэр меня просто на куски, понял? Так что работайте с Асламовым, я прикрою. Но меня пока нет. И сам, Яныч, – Вадик снова запыхтел, кашлянул: – Сам ты тоже дальше Верхней особо не суйся. Дороги у вас там почистили?
– Кто, интересно? Я вот за продуктами еле тащусь… На машине проехать невозможно!
– Ладно… Я у мэра буду, напомню. Яныч, сиди там, и чтобы тихо, ладно?
– Вадик… Ты знаешь, я думаю, покойников у нас больше не будет. Ну, пока, по крайней мере.
– Думаешь?
– Я так считаю, Вадя.
– Темнишь ты, замполит, ох темнишь! Ну, ладно! Как время будет, я до тебя доеду. Обещаю.
Ян сделал еще пару затяжек и выбросил окурок. С неба упали первые снежинки – Климов стоял, упершись застывшим взглядом в сероватую, неясную даль улицы. Он не двигался, будто застыл. Сугробы, грязные протоптанные тропинки в снегу, присыпанные белым деревья, низкое, быстро темнеющее небо – все это сейчас существовало где-то там, вроде и вокруг, но в то же время нигде. Реальность зимы меняла мир, вымывая цвета, заливая все вокруг пустотой, но сейчас Климов чувствовал, что пустота эта иллюзорна, потому что совсем рядом, в нескольких буквально километрах отсюда, шевелится, шуршит песком и дует чужими, дикими ветрами Пермский узел, из-за которого уже погибли несколько людей и бог весть сколько погибнет еще…
В магазине он набрал две корзинки всяких консервов да сосисок, три пачки макарон, сахар, сигареты. Ближайшими днями выходить куда-то не хотелось.
– Хотя тут уж, – пробормотал Ян, кисло глядя, как медленно падает снег, – от меня вообще ничего не зависит. И как я во все это вляпался?..
Едва он отошел от дверей, телефон снова зазвенел вызовом. Ян поставил пакеты, в трубке раздался
