Два свободных очка бросил на Сооружение форта, открыв, помимо нужного мне Возведения, Дипломатию. Исследование глупое, как мне показалось, и для качающегося игрока ненужное: увеличивало процент остановки атаки от ИИ. При полностью открытой ветке шанс остановить ударку местной фауны был пятьдесят процентов. Только смысл? Такие атаки всегда довольно легко отбивались, а бонусом шла Слава за них. Кто будет отказываться от таких лакомых кусков? Не понимаю.
В любом случае я принялся прокачивать Возведение. Продвинулся всего на одну единицу, ускорив строительство построек крепости на десять процентов. Те три, что пришли сейчас с повышением звания, пойдут сюда же, увеличив процент до двадцати пяти. Уже хлеб.
Конечно, человеку при моем звании и амбициях давно следовало начать изучение пехотинцев. До нейтронных пушек было еще далеко, они открывались только с ранга майора. Но для меня самой насущной проблемой сейчас было не показывать личным примером, какой я бравый вояка, а в максимально короткие сроки отстроить форт. Потом уже хоть трава не расти.
С тоской посмотрел на рейтинг популярности. Всего 26, и это я убрал еще все налоги. Всему виной Твердыня второго уровня, появившаяся утром. Рекогносцировка дроном не прошла, что неудивительно, Разведка всего на первом уровне, зря только 100 единиц потратил на юнита.
Я переключился на вкладку кантона. Так, нанять мог всего лишь 125 человек, причем скорость передвижения была тоже не ахти. Ну, извините, флаги я не печатаю. Итак, немного собрали с кантонов ближайших нейтралов. Выяснилась интересная вещь. Я все думал, что на кантон можно нападать только кантоном, ну или дистриктом. Оказалось, то же самое можно делать из форта. В этом случае при успешной атаке флаг оказывался в том кантоне, где находилась крепость. Когда я совсем уже раскатал губу и подумал использовать подчиненных, выяснилось, что именно на вассалов данное правило не распространяется.
Хорошенько поразмыслив, я понял, что все правильно. Подчиненные могут быть где угодно, хоть через полкарты, и в чем смысл, если захваченный флаг поедет именно к ним в кантон? Никакого. Поэтому и нападения считаются либо с фортов, либо с кантонов. Чтобы прокачивали свое, родное.
Собрал отряд из ста двадцати пяти мародеров и отправил на Твердыню. Ясно, что не пробьются, но хоть отчет получу. Славы, опять же, немного, ровно как и все обитатели Горного 9, в том числе близнецы, все еще ожидавшие наших малышей. Правда, Анод повысился до генерал-лейтенанта и взял крепость ближе к театру военных событий. Катод скоро тоже должен был присоединиться к брату, по крайней мере, Слава для левелапа у него точно была.
Я вышел наружу. Не к своим ресурсным постройкам, а совсем наружу, в боевой режим, где чувствовался вкус воздуха, а прохлада нежно касалась кожи. Не пели свои песни сверчки, как у нас дома. Конечно, и в Москве никаких насекомых уже давно не осталось. Их заменяли маленькие коробочки ИК-2, прикрепленные к домам и используемые в качестве «создания атмосферы старой Земли». Днем из них слышались крики стрижей или воркование голубей, а ближе к ночи стрекот цикад или сверчков. Люди выжили в жесточайшей самоубийственной войне и теперь тосковали по былому миру. Миру, который они потеряли.
Я напряг слух, но все зря. Тишина. Мертвенная, застывшая во времени, провалившаяся в небытие. Эх, сейчас бы сюда хотя бы одну ИК-2.
За много лет до начала Третьей эпохи– Это же сверчки, – улыбнулся черноволосый мужчина.
Ребенок лет десяти стоял, прижавшись к его ноге, и с опаской смотрел на еле заметную коробочку на стене.
– А что такое сверчки?
– Насекомые. Были такие раньше.
– До войны? – спросил Андрей.
Для своего возраста он был очень серьезным мальчиком и знал, что давно, когда он был совсем маленьким, произошла война. И им, всей их семье: маме, папе, ему и бабушке, которая умерла два года назад, очень повезло, что они спаслись.
– До войны, – ответил отец ему и продолжил, разговаривая будто сам с собой: – Смотри-ка, до чего додумались, до сверчков.
– Папа, а как они выглядели?
– Они такие… Такие… Слушай, я и не помню, надо будет в цифровой Черной книге посмотреть.
Андрей не понимал, почему книгу называют черной. И вообще, с какой стати голографическую панель зовут книга? Последнюю он видел, даже сам держал в руках, с мягкой обложкой, на которой была изображена женщина с двумя смешными собаками. Что это именно собаки, он понял как раз из «цифровой Черной книги» – там рассказывалось о всяких необычных существах, живущих раньше на планете. Про саму женщину он ничего толком разузнать не смог. Поэтому, кто такая Дарья Донцова, для него оставалось загадкой.
Они стояли на своем родном тридцать седьмом этаже, у самого парапета. Вообще мама Андрею не разрешала подходить так близко, но когда он был с папой, многие правила забывались. Мимо проносились мощные двухместные флайеры и заказные толстенные боты, развозившие работяг по домам. Около их высотки они останавливались редко, но каждый человек, ступавший на парапет, почему-то поднимал голову к небу и, услышав стрекот черной коробочки, улыбался.
Когда папа уже собрался уходить, показался странный бот: совсем крохотный, серого цвета, с непонятным знаками по бортам. Андрей не видел раньше таких. Папа, наверное, тоже. Потому что он стоял сейчас и очень внимательно разглядывал перевозчик. Андрей подергал его за рукав, но отец даже не заметил.
А бот подлетел к посадочной площадке их этажа, чуть не задев выступ. Откинулась наверх дверь, и вперед вышли солдаты. Андрей видел воинов, в центре сектора, охраняющих периметр резиденции. И эти были такие же: в легкой подвижной броне и закрытых шлемах, с удлиненными бластерами, о которых мечтает каждый мальчишка. Андрею только не понравилась расцветка – серая, незаметная, будто они пытались спрятаться. Должно быть наоборот, чтобы солдата каждый видел.
Бойцы расступились, пропуская третьего, совсем непохожего на них человека в оранжевой робе. Андрей даже испугался худобы старика и его болезненного, уставшего и обезображенного с одной стороны лица. Отец, напротив, сделал несколько шагов вперед, но был остановлен сердитым взглядом солдата. Другой боец расстегнул электронные наручники, считал код заключенного с запястья и вытащил ему мешок из бота. Только теперь солдат отвел взгляд, и папа, подскочив к старику, обнял его.
– Как? – спросил он дрожащим голосом.
– Под домашний арест, – необычайно звонким голосом ответил старик
