Зажмурилась, кажется, лишь на мгновение, в надежде, что вот сейчас эта карусель в голове остановит свой бег. А открыв глаза, вместо небольшого кабинета оказалась в большой комнате со стрельчатыми сводами.
Гобелены, камины, добротная резная мебель. Узоры витражей в окнах и… Скользнула взглядом чуть в сторону и выдохнула, радостно, взволнованно:
— Это ты! — не веря, что всё происходит на самом деле.
Что вижу перед собой его, Ледяного.
Моего любимого дракона.
Глава 5
С самого утра настроение у Его Светлости было преотвратное, и даже выпитое за завтраком ользанское не сумело развеять мрак, что властвовал в душе тальдена. Игрэйт срывался на страже, был груб с придворными дамами, а слуги в дни, подобные этому, когда князь мучился похмельем и мог за малейшую провинность сослать в подземелье, старались не показываться ему на глаза.
— Вина! Я же сказал, ещё вина! — яростно прогремел Хентебесир.
Крик разлетелся по залу, эхом отражаясь от стен, просачиваясь в щели старого замка и постепенно стихая в полумраке пустых галерей.
Тальден шумно выдохнул, тяжело откинулся на спинку кресла, которое находил страшно неудобным. Невзрачным и жёстким. Не чета тому, что красовалось в тронном зале Ледяного Лога.
— Лентяи, тупицы, олухи, — глухо цедил слова вместе с вином, что ещё плескалось на дне чеканного кубка.
От всего выпитого у Игрэйта шла кругом голова. А может, она кружилась и болела от мыслей, что не отпускали его ни на мгновение.
Он снова проиграл. Так и не завладел ни Сумеречным престолом, ни строптивой девчонкой…
Яростно зарычав, тальден швырнул кубок о стену, сжал голову руками и зажмурился, сам того не желая, снова погружаясь в воспоминания. От них не спасало даже ользанское. Наяву и во снах князь Темнодолья снова и снова переживал свой крах. Уже месяц не находил покоя. С тех пор, как пропала Леуэлла, а девка Сольвер благополучно приняла силу кузена. Вполне возможно, она уже носит его ребёнка.
Подарит Скальде Герхильду первенца, и в Адальфиве на одного проклятого и прокля?того дракона станет больше.
Скрипнула, робко отворяясь, у самого трона дверца, вырывая тальдена из мира мрачных размышлений. Пламя факелов мазнуло по хрупкой девичьей фигуре в платье из грубой саржи. Бликами коснулось бледного лица и по-детски маленьких рук, удерживавших поднос.
— Не прошло и полвека, — проворчал Хентебесир, нетерпеливым жестом подзывая девушку к себе.
Служанка заспешила к князю, стуча башмаками, и этот звук показался ей непростительно громким, опасным. Его Светлость ведь и не за такое наказывал… Руки предательски дрожали, отчего вино выплёскивалось из серебряной чаши.
— Осторожней! Всё прольёшь, пока дотащишь!
От раздражённого окрика девушка вздрогнула, запнулась, не решаясь приблизиться к дракону, прожигавшему её таким яростным взглядом, что бедняжке казалось, она вот-вот запылает. Ещё один несмелый шаг, сделанный помимо воли, и вдруг служанка рухнула как подкошенная, воплотив в жизнь свой самый наихудший кошмар: вино расплескалось у ног господина.
— Ну что за криворукая дурында! — взорвался князь. Собирался пощёчинами добавить краски на бледные щёки служанки, но, не успев подняться, оказался опрокинут обратно в кресло.
Неведомая сила сковала Хентебесира. Со всех сторон повеяло холодом, зашипело пламя над древками факелов. Вспыхнуло ярче, словно сражалось за свою жизнь, и тут же, сдаваясь, погасло. Игрэйт принялся испуганно озираться, позабыв о сжавшейся в комок служанке.
— Стража! — закричал во всё горло, ощущая подкатывающую тревогу.
Двери в тронный зал распахнулись, и мертвенный холод хлынул к князю. Пробрался под пышные одежды Огненного, ужалил плоть. Негромко выругавшись, тальден подался вперёд, в сгустившемся полумраке пытаясь рассмотреть незваную гостью. Стройную и высокую, в струящемся по фигуре платье, как будто сотканном из сгустков тумана. Тьма шлейфом стелилась за незнакомкой, змеями оплетала руки, оттеняла лебединую шею воротником-стойкой.
Женщина шла, высоко подняв голову. Так королева приближается к своему трону.
— Ты кто такая? — глухо прорычал князь.
— И это называется радушный приём? — лёгким прикосновением унизанных перстнями пальцев поправила красавица идеальную причёску.
— Где мои люди?
— Уснули. Не бойся, не навсегда, — произнесла женщина мягко, но от этой мягкости по спине у Игрэйта пробежали мурашки. — Я пришла к тебе с миром, дракон. И предложением. От которого ты не захочешь, да и не сможешь отказаться.
— Назови своё имя! — Хентебесир моргнул, не без оснований полагая, что незнакомка в ореоле тьмы и короне, зубья которой напоминали осколки мориона — мираж. Результат бесконечных безудержных возлияний.
— Не узнаёшь меня? — тонкие губы изогнулись в улыбке, показавшейся Игрэйту снисходительно-небрежной. — Это ведь ты помог вернуть меня к жизни. Мой спаситель, — ироничное.
Тальден нахмурился.
— Шарлаховое сердце, — подсказала гостья.
— Не понимаю… — растерянно пробормотал Хентебесир.
— Мельвезейн. Тёмная королева. Владычица подземного мира, — наконец представилась женщина.
Игрэйт шумно сглотнул и, позабыв о том, что стражники, по словам Древней, не то спят, не то уже все умерли, завопил что есть мочи:
— Стража! Стража!!!
— Я же сказала, что пришла с миром, — раздражённо оборвала его богиня. — Тебе нечего меня бояться. Пока что.
— Как… как ты вообще воскресла?
Мельвезейн вздохнула и покачала головой.
— Как же с тобой будет сложно… Повторяю, Шарлаховое сердце. Моё сердце. Которое ты, мой храбрый, но далеко не сообразительный дракон, для меня нашёл. А сестра перед смертью передала моим слугам.
— Леуэлла? Она умерла? — опешив от всего услышанного и увиденного, одними губами прошептал Его Светлость.
Богиня пожала плечами.
— Я не чувствую её, а значит, моей Леу нет в этом мире. Зато ты весь пропах ею. Это ведь ты призвал сестрицу в Адальфиву? И я даже догадываюсь как.
— Как? — ошарашенно переспросил Огненный.
Сейчас князь Темнодолья мечтал только об одном: как можно скорее проснуться, вырваться из плена кошмара, в
