Он и сам понимал: заглушать животное начало — не выход. Но уж лучше он придушит в себе на время зверя, чем снова ранит её словами и действиями.
Старейшина покачал головой.
— Мы полагаем, что именно на эту магию среагировали Перевоплощённые, но что оно вообще такое — нам неизвестно. Как и то, откуда перстень взялся у герцога.
Скальде задумчиво кивнул. Жаль, нельзя допросить Крейна. Лекари делали всё возможное, чтобы сохранить преступнику жизнь, но прогнозы оставались неутешительными.
В Темнодолье отправили гонца с приглашением для Огненного на коронацию. Скальде ругал себя за то, что в своё время отпустил кузена. Следовало держать его при себе. Не силой, так хитростью. В последнее время Игрэйт затаился, и это настораживало даже больше, чем если бы он выступил против него открыто.
— Ваше Великолепие… — снова попытался вернуться к обсуждению ситуации с ари старейшина, но Скальде не стал его слушать.
— Велите Талвринам явиться в Лашфор. Всем. И как можно скорее. — С этими словами Ледяной вышел из зала, оставив мага один на один с его злостью и рвущейся наружу яростью.
Глава 23
Сказать, что я была шокирована поступком Ледяного, — это ничего не сказать. Когда герольд озвучил моё имя (моё настоящее имя!), чуть с кресла не свалилась. Полагаю, первые маги империи, кучковавшиеся в нашей вип ложе, тоже едва усидели на месте. Я так и чувствовала, как в высокую спинку кресла вонзаются ядовитые дротики взглядов и вокруг нас подобно грозовым тучам сгущается ярость.
Тишина тоже сгущалась. Концентрировалась, клубилась над полем, становясь невыносимой. Герольд очнулся первым и хриплым от волнения голосом объявил о начале турнира. Тут уж и народ вышел из ступора: зашумел, загомонил. Вот только, подозреваю, гомонили они не о предстоящих сражениях, а о том, с какой такой радости Её Лучезарность вдруг решила сменить себе имя.
Не сразу поняла, что дрожу как осиновый лист, что меня всю потряхивает, а на руках того и гляди захрустит ледяная корка. Наверное, только когда губы мужа прижались к заледеневшей ладони, наконец отмерла, и напряжение, удавкой перехватившее горло, отступило.
От улыбки Скальде, такой тёплой и искренней, головокружение лишь усилилось, но это была приятная слабость. Незаметно стёрлись перекошённые гневом изрезанные морщинами лица, я перестала ощущать на себе острые шипы взглядов. Вообще перестала что-либо чувствовать и замечать, кроме человека, этого упрямого, порой совершенно невыносимого, но безумно мной любимого дракономужчины, перед всей империей признавшего меня своей половиной.
Вдохнуть полной грудью позволила себе, только оказавшись за занавесями паланкина. Прижала ладони к щекам — те горели. Пылала я вся. От переизбытка внимания, от передозировки счастьем. От радости, которая меня переполняла.
— Признал, — шептала, всю дорогу до замка силясь сдержать совершенно глупую (и совершенно не сдерживаемую) улыбку. — Признал не её. Меня.
Жаль, праздничный прикид ари не предусматривал вуали, потому что в замок я входила с ошалелым, если не безумным, выражением лица. Иначе бы чего это фрейлинам на меня так пялиться и всё перешёптываться, перешёптываться…
Никак не успокоятся.
Но даже вездесущие супермодели сейчас не могли омрачить моего настроения. Даже мелькнувший среди придворных душка Тригад, у которого при виде меня явно случилась желудочная колика. А когда я ему улыбнулась (хорошо хоть воздушный поцелуй не послала; честно, собиралась), старейшину ещё больше перекосило.
Но я тут же о нём позабыла, отвлёкшись на Леана, непонятно где посеявшего свой бархатный берет и теперь с самым бестолковым видом чесавшего себе затылок.
— Ваша Лучезарность, но я не понимаю… — растерянно мямлил парень, превращая свою голову в разорённое птичье гнездо. — Вас же при рождении нарекли Фьяррой-Мадерикой Сольвер. А теперь получается…
— При рождении меня нарекли Аней Королёвой, — улыбнулась я и, подавшись к пажу, заговорщицки добавила: — Так что давай знакомиться заново. Меня зовут Аня, и я… попаданка.
Глаза у парня стали похожи на два магических шара: такие же круглые и блестящие.
— Он это сделал… Сделал… — это уже с другой стороны Мабли. Девушка не переставала обмахиваться рукой, как веером, и всё взволнованно частила: — Как отреагирует на это эррол Ритерх? А ваши… ну то есть её сёстры?! О, Претёмная Праматерь, это так неожиданно! Так неожиданно…
Его светлость с «сёстрами» меня сейчас заботили меньше всего. А на их реакцию было и вовсе плевать с самой высокой башни Ледяного Лога.
— А вы точно теперь будете нашей императрицей? — осторожно поинтересовалась пышногрудая шатенка Сафира, следовавшая за мной по пятам вместе с остальными фрейлинами.
— А у вас, эсселин, на этот счёт имеются сомнения? — обернувшись, пристально посмотрела на девицу, шарахнувшуюся Эйвион за спину. — Предлагаю все претензии к моей персоне высказать Его Великолепию. Ещё вопросы?
Вопросов больше не было.
Я отпустила девушек заниматься тем, что у них получалось лучше всего — наряжаться к балу, а сама сосредоточила всё своё внимание на Снежке, время от времени отвлекаясь на неугомонного Леана, у которого рот ни в какую не желал закрываться. И сам паж вытряхиваться из моих покоев тоже явно не собирался.
— Леан, послушай, — наконец и моё, сегодня такое ангельское терпение, лопнуло, — не думаю, что Его Великолепию или старейшинам придётся по душе, если я начну направо и налево трезвонить о Земле.
— Но я же не право и не лево, — насупился Йекель, теперь причёской напоминавший дурачка, вставившего два пальца в розетку.
— Ты — прямо… Тьфу ты! Я говорю, упрямый ты очень! Поверь, ни тебе, ни мне проблемы не нужны. Правда, милый? — последнее адресовалось Снежку, который хоть и великодушно перебрался из Герхильдовых покоев в мои, оставался всё таким же апатичным и не склонным к общению. И я не представляла, как вернуть его к жизни.
С горем пополам мне всё-таки удалось выпроводить приставучего пажа за дверь. И
