Тёплые отблески касались его лица: усталого, серьёзного, сурового, не смягчая, наоборот, делая заметнее каждую складочку и мелкие морщинки в уголках глаз, когда он хмурился. Вот как сейчас.
— Будет лучше, лучше для всех, если он умрёт здесь, в Малахитовом Доле, — тихо закончил тальден.
— Со мной сегодня говорила Ариэлла. Просила за брата, — помедлив, я всё-таки призналась.
И заметила, как темнеют глаза мага.
— О чём именно она просила?
— Чтобы убедила тебя отказаться от казни.
— И что ты ответила?
— Ничего, — я развела руками. — Просто не успела. Заявился Игрэйт, испоганив всем вечер. И на протяжении всего ужина княгиня не отпускала от себя дочь, а на танцульки они, как ты понимаешь, не остались.
Думала, Ледяной велит мне завтра первым делом разыскать княжну и сказать, чтобы перестала питать ложные надежды. Но вместо этого, продолжая гипнотизировать взглядом тающие на почерневшем камне искры, Скальде с горечью в голосе проговорил:
— Родители детей, которых погубил Адельмар, жаждут отмщения. Родители той девушки, Олеандры, ждут его смерти.
Я вздрогнула от предчувствия, гадюкой заползшего в сердце, отравившего ядом прозрения.
— Скальде?
Только утром Леан по моей просьбе бегал к Фитивену узнавать, нашли ли алиану, а ответ был всё тот же: ищем, прочёсываем окрестности Салейма в поисках той безымянной деревни.
— Нашли. Её могилу. — Было видно, Ледяной предпочёл бы говорить о чём угодно, даже о тагровом кузене, но только не об этом. Несмотря на близость к камину, от нескольких коротких слов меня затопил мороз. — Олеандра была очень слаба. Те крестьяне, что вас приютили, пытались её спасти, но ей нужен был опытный целитель. Маг. Они сделали всё, что могли.
— А я нет. — Я обхватила колени руками и сжалась в комок, тщетно пытаясь прогнать ледяную дрожь. — Ничего не сделала…
Скальде привлёк меня к себе. В его руках стало теплее, и лёд в груди начал таять, прорываясь наружу слезами.
— Ты пыталась её спасти, сделала всё от тебя зависящее. Аня, ледяная магия, с которой ты толком даже не умеешь обращаться, не делает из тебя мага. И уж тем более целителя. Ты оберегала Олеандру, забрала с собой из замка. Её убил Талврин. Из-за него она погибла, и за это он должен быть наказан.
— Должен, — горько кивнула я, соглашаясь, и прикрыла глаза.
Так мы и сидели, храня молчание, больше ни о чём друг друга не спрашивая и не отвечая. Позабыв и о вине, и о сухариках, к которым Снежок, почувствовав, что сейчас творится у меня на душе, тоже мгновенно потерял интерес.
— Мне пора, — спустя, наверное, час или, может, два, а кажется, всего несколько мгновений, мягко проговорил Скальде. Чмокнул меня в макушку, а когда я нехотя от него отстранилась, поднялся.
— Мне бы хотелось просыпаться и засыпать с тобою рядом, а не вот так, как раньше, довольствоваться короткими свиданиями.
— После коронации всё уляжется, жизнь войдёт в привычное русло, и мы сможем больше времени проводить друг с другом. Обещаю.
Склонившись, Скальде поцеловал меня на прощание, обдавая своим пламенем, обжигая лаской и одновременно ею же согревая. А потом ушёл. Ещё долго я смотрела на то, как догорают поленья в камине, как угли алеют в золе, и огонь гаснет, умирая.
Как умерла юная девушка. Алиана. Из-за жестокости сумасшедшего мага.
Наверное, не все в этом мире заслуживают спасения. Уж точно не Адельмар Талврин. Жаль, его сестра этого не понимает.
Но принять ей это придётся.
Разбудил меня кьёрд. Рано утром, ещё когда солнце только выползало из-за горизонта, собираясь обосноваться среди похожих на стадо барашков кучевых облаков. Мой барашек (или, скорее, большой такой снежный баран) перво-наперво стянул с меня одеяло, отчего я начала ёжиться и покрываться мурашками. Деловито скинув его на пол, кот легонько куснул меня за пятку и ткнулся в неё холодным влажным носом, заставив меня подтянуть повыше ноги.
— Снежок! — Я обхватила плечи руками, свернулась калачиком на безразмерной кровати (как минимум трёхспальной) с твёрдым намереньем провалиться обратно в вязкое забытьё.
Уж лучше задержаться в своих сумбурных фантазиях, чем спозаранку думать об Олеандре, судебном заседании, вердикте мужа, очевидном для всех, кроме моей подруги.
Вероятно, теперь уже бывшей подруги…
Кьёрд не унимался. Дёргал меня за подол ночной рубашки, скулил как самая настоящая собака, ударял по коленке лапой.
— Милый, ну что случилось? — Поняв, что поспать до появления служанок мне больше не удастся, я поднялась и притянула к себе своего явно чем-то перевозбуждённого воспитанника. — Что, надоело играть в пофигиста?
И снова этот странный звук, так похожий на скулёж. От него сердце сжимается до состояния апельсина, из которого только что выжали весь сок.
— Мне тоже тревожно, милый. И горько. Из-за смерти Олеандры, из-за Ариэллы, которая сейчас страдает, а я никак не могу её утешить. Ещё и этот огнеплюй Игрэйт непонятно какого тагра притащился. Ответил на приглашение он, видите ли! А такое ощущение, будто ждал повода, чтобы сюда явиться.
Я была уверена: ту снежную выдру подослал ко мне никто иной, как этот бесючий хрен. Хентебесир в смысле. Скальде сомневался, потому что считал своего кузена недостаточно сильным и недостаточно хитрым для призыва древней богини. Насчёт силы ничего сказать не могу, а вот хитрости и подлости в Огненном было в избытке. У психов, вроде Адельмара и Игрэйта, тормозов не существует в принципе. Такие люди не видят черту, переступать через которую нельзя никому, и идут напролом к своей цели.
Мне кажется, в глубине души Скальде всё понимает, вот только кто нам позволит бездоказательно обвинить князя? С правителем даже такого лилипутского государства, как Темнодолье, нужно вести себя осторожно. То же Рассветное королевство, хоть и клянётся
