Несколько минут Большой Тони прислушивался к его ровному дыханию. Убедившись наконец, что Росс заснул, отключил прослушку, достал из бара фляжку виски и взял телефон, чтобы сделать несколько звонков.
Глава 122
Понедельник, 20 марта
Вскоре после полудня такси, пойманное Питом на станции Хоршем, замедлило ход. Машина ехала по проселочной дороге; слева и справа тянулись живые изгороди.
Впереди показался белый указатель: над словами: «МОНАСТЫРЬ СВЯТОГО ГУГО» – простой крест и круг, символ картезианского ордена. Пит вспомнил девиз, связанный с этим символом: «Stat crux dum volvitur orbis».
Крест стоит, пока вертится мир.
Такси свернуло направо, на подъездную дорожку, и въехало в резные ворота. В паре сотен ярдов перед ними высилось огромное величественное здание. Центральная часть его представляла собой башню с тремя шпилями, по обе стороны простирались на несколько сот ярдов два крыла.
Пит вышел, расплатился с таксистом и, подойдя к дубовой двери, позвонил в колокольчик.
Откуда-то из недр здания донесся слабый звон, и вслед за тем дверь распахнулась. На пороге стоял круглолицый улыбающийся человек лет шестидесяти в белой рясе.
– Добрый день, – сказал он. – Я – здешний аббат, отец Рафаэль. Чем могу помочь?
– Меня зовут брат Петр. Пит Стеллос. Я из монастыря Симонопетра на горе Афон. Приехал увидеться со своим кузеном, братом Ангусом.
– Мы вас ждали, – посерьезнев, произнес аббат. – Прошу вас, проходите.
Брат Петр последовал за ним по темному мрачному коридору, поднялся по каменной лестнице и попал в другой коридор, а затем вошел вместе с аббатом в неожиданно светлый и уютный кабинет с книжными полками вдоль стен. Аббат предложил монаху сесть.
– Брат Петр, вы проделали долгий путь.
– Это верно, отец аббат.
– Должно быть, хотите есть и пить. Позвольте предложить вам чаю, кофе? Может, что-нибудь перекусить?
– Если можно, кофе. Благодарю. Без молока.
Аббат вышел из комнаты и вернулся несколько минут спустя, неся на подносе две чашки кофе, блюдце с печеньем и отдельно, на тарелочке, кусок чеддера, нарезанный хлеб и нож. Все это он поставил на стол.
– Угощайтесь, прошу вас.
Пит взял шоколадное печенье. Когда он откусил кусочек, аббат заговорил снова:
– Боюсь, у меня нерадостные новости.
Пит замер с печеньем у рта, подняв глаза на аббата.
– Ваш кузен, наш дорогой брат Ангус, скончался прошлой ночью, после долгой борьбы с раком.
– Значит, я опоздал. Я…
Он запнулся. Аббат смотрел на него сочувственно и выжидающе.
– У меня было предчувствие, – сказал Пит.
– Вам следует знать: он был поистине человек Божий.
– Знаю. Это он показал мне путь монашества.
– Он просил вас приехать, ибо хотел передать вам нечто важное. То, что необходимо бережно хранить.
– Поэтому я и приехал.
– То, что он хотел вам передать, – у меня. Он был счастлив, что вы уже в пути, и умер с чистым сердцем. Хотел бы он, конечно, передать вам эти ценности сам, из рук в руки, но Господь наш судил иначе. – Аббат протянул брату Петру простую холщовую сумку. – Ценности здесь. Что там, я не знаю, не спрашивал. Все мы здесь уважаем тайны друг друга. Прошу вас, примите эти вещи и сохраните их, как завещал брат Ангус.
Пит принял сумку и положил к себе в рюкзак.
– Глубоко соболезную вашей потере. Брат Ангус поистине общался с Богом.
– Позволено ли мне увидеть его тело?
– Разумеется, я вас отведу. Останетесь на похороны? Они будут завтра, а на ночь мы устроим вас здесь.
– Буду очень признателен.
– Скажите мне, брат Петр, что творится нынче на Афоне?
– Ну… гм… в целом все хорошо, – без особой охоты отвечал Пит. – Впервые за много лет растет число насельников. В моем монастыре, в Симонопетре, тридцать лет назад, когда умер предыдущий настоятель, не нашлось достаточно братьев, чтобы нести его гроб. Новые монахи приходят к нам лишь так, как пришел и я, – слыша рассказы, передающиеся из уст в уста. Мир наш ныне далек от безмятежности, а мы предлагаем всем, кто приходит к нам, спокойное будущее.
– Покойный брат Ангус рассказывал мне о вас. Говорил, что в миру вы были дальнобойщиком, а потом – охранником в «Макдоналдсе». Чему научили вас долгие годы пребывания в монастыре?
– Хотите получить честный ответ? – спросил Пит, взглянув аббату прямо в лицо.
– Другой мне ни к чему.
– Я только и слышу: чтобы быть монахом, надо иметь веру, абсолютную и безусловную. Если у тебя появляются сомнения, значит, ты неверно выбрал свой путь. Скажите, аббат, у вас бывали когда-нибудь сомнения?
– Брат Петр, все мы точно и несомненно знаем лишь одно: что когда-нибудь умрем.
Пит кивнул.
– И на всех устах человеческих один вопрос: что ждет нас после смерти?
– Воссядем ли мы по правую руку Божию?
– Или будем гнить в земле, в тех могилах, что видны из вашего окна…
Аббат улыбнулся и возвел глаза к небу.
– Отец Рафаэль, я молюсь по четырнадцать часов каждый день, – продолжал Пит. – Иногда ощущаю связь с некоей высшей силой; но в другие дни – простите мне эти слова – ощущаю себя полным идиотом. Чувствую, что старею, а настоящей жизни так и не познал. Быть может, проснусь однажды, лет в восемьдесят – если доживу, – и спрошу себя: что же я сделал со своей жизнью? Вы что-нибудь подобное испытывали?
Аббат покачал головой.
– Я изнурял тело наслаждениями много лет, прежде чем обрел веру. Жизнь – не дар, это ответственность. Для того и дан человеку разум, чтобы правильно ею распорядиться. В обмен на дар жизни Бог хочет от нас лишь одного: чтобы каждый из нас, прежде чем покинуть сей мир, сделал его немного лучше. Скажите, брат Петр, после вас мир станет немного лучше?
– Я тружусь над этим.
– И я. Трудился и брат Ангус, упокой Господь его душу.
Глава 123
Понедельник, 20 марта
Пол в реабилитационном центре «Ла-Бреа детокс систерс» был выложен красным кафелем. С трех сторон помещения вдоль стен стояли стальные столы; на них, словно на накрытых столах в ресторане, лежали на белоснежных салфетках ложечки и шприцы.
Пахло здесь мерзко – смесью дезинфектантов и нестиранной одежды. Прямо под ногами у Росса сидел на табурете человек лет сорока – хоть выглядел он на все шестьдесят, – в засаленном спортивном костюме, с сальными седеющими волосами. Лысина у него на макушке походила на монашескую тонзуру. Перед ним лежала папиросная бумага; не замечая ничего вокруг себя, он сосредоточенно подогревал зажигалкой жидкость в ложечке.
Этажом выше, в комнате наблюдения, сестра Мари Делакруа мягким голосом с певучим южным выговором объясняла Россу:
– Здесь стерильные шприцы, постоянно дежурят врачи-добровольцы. Если уж человек не может обойтись без наркотиков, пусть принимает их в безопасной, гигиеничной среде, со свободным доступом к медицинской помощи.
Росс подавил зевок. Проснулся он сегодня в четыре утра и ворочался в кровати, не в
