Молчание.
– Смотри, что у меня есть. Твои вещи. Не стану тебе рассказывать, что с помощью этого можно сделать, потому что я и сам толком не понимаю. Ты в этом разбираешься лучше меня. Вот три стеклянных кинжала, что мы забрали из твоего жилища, и бич, сделанный из щупальца этой твоей жаловицы. Полагаю, этого вполне хватит. Понимаешь, в чем состоит проблема? Я в этом не слишком разбираюсь. Стану экспериментировать. Скажем, буду бичевать тебя некоторое время. С паузами, чтобы не сделалось оно монотонным, но я понятия не имею, не убьет ли это тебя в какой-то из этих разов.
Молчание.
– Кто тебя прислал – я знаю. Но спрошу снова. Вопрос, на который я знаю правильный ответ, позволит мне проверить, можем ли мы уже начать разговор.
Драккайнен потянулся за бичом, что лежал на столе: металлическим, посверкивающим и жутковатым на вид; пока что он выглядел словно короткая, отполированная палка.
– Поправь меня, если я что-то сделаю не так. Сперва снимаем это металлическое навершие, осторожно, чтобы не прикоснуться к этой скользкой мерзости внутри… Хорошо, теперь оно начинает разворачиваться, я должен бы его слегка встряхнуть, чтобы оно полностью расплелось, да? Оно живет или как? Гляди-ка, а движется вполне живенько. Когда махну, оно ведь наверняка растянется в воздухе?
Багрянец продолжал молчать, но принялся резко втягивать воздух носом и выпускать его через рот, словно с каким-то змеиным шипением.
– Ага. Станешь похваляться выдержкой и тренированностью. И в итоге все это будет тянуться дни напролет. Возможно, ты рассчитываешь на то, что я нечаянно тебя убью, а может, и специально, поскольку приду в ярость. А это что?
Багрянец, словно черепаха, выглядывающая из панциря, вытянул шею, цепь звякнула, а ошейник впился в горло. Лицо амитрая покраснело так, что горящие алостью сосуды под кожей почти исчезли, зато глаза чуть не вываливались из глазниц.
– Отцепить его ошейник! – приказал Драккайнен.
Братья Древа подскочили к креслу, звякнули звенья. Освобожденный от ошейника Багрянец наклонился вперед, хрипя и заходясь сухим кашлем.
– Застегните ошейник ему на лбу, – сказал разведчик, держа бич щупальцем вниз совершенно неподвижно. Вьющийся отросток шевелился все медленнее, начиная сокращаться, утолщаться и скручиваться в спираль. Наконец заплелся так плотно, что снова можно было надеть защитные ножны.
Вуко осторожно положил орудие на стол, потом уселся и сплел пальцы.
– Ну ладно. Похоже, насчет стратегии выживания мы договорились. Ты фанатик. С радостью умрешь в мучениях, а я буду совершенно зря пытать тебя, поскольку ожидает тебя рай или что-то такое. Может, я ошибаюсь, но религия Праматери не предусматривает жизни после смерти – или же предусматривает, но только для избранных? Да без разницы. Ты этим не воспользуешься и в рай не попадешь. Но нет, я не стану марать рук. Вместо этого я пошлю тебя в прижизненный ад.
Повернулся к стражникам.
– Господа, а мотнитесь-ка кто-нибудь в мои казармы и там попросите парней, чтобы те выдали мои переметные сумы: мне понадобится кое-что, что там лежит.
Когда стражник вышел, Вуко вынул трубку, огниво, мешочек с табаком и коробочку с деревянными щепками.
– А сейчас – подождем, – заявил Ночной Странник. – Может, поболтаем? Просто так, чтобы убить время? Нет? Ну что ж. В следующий раз ты станешь меня умолять, чтобы я задал тебе какой-нибудь вопрос.
Прошло несколько минут. Драккайнен попыхивал трубочкой, отпивал из кубка и барабанил пальцами по столешнице, а Багрянец сидел неподвижно и молчал.
Когда принесли сумки, Вуко покопался там и вынул кожаный футляр; развернул его, открывая запихнутые в кармашки металлические детальки.
Все присутствовавшие молчали удивленно, а Вуко позвякивал металлом, монтируя какое-то устройство и тихонько посвистывая.
Наконец он поднялся, держа в руке шприц и ритмично двигая поршнем.
– Мое последнее зерно, – произнес с сожалением. – Я его берег, мечтал, что приручу какого-нибудь волка, да что там. Полагаю, хватит, зеленая отметка появилась. Теперь держите его голову, чтобы он не двигался.
Багрянец и правда пытался дергаться, рычать и шипеть сквозь оскаленные зубы, но, естественно, это не слишком-то помогло. Вуко одной рукой придержал обруч на лбу Багрянца, запрокидывая ему голову, а второй ввел шприц глубоко в нос шпиона и нажал на поршень, чувствуя серьезную отдачу.
Они отскочили, когда Багрянец забился в цепях, сипя и кашляя, а потом стал орать, дергая головой во все стороны, когда зерно освободилось и начало свое путешествие.
– Через какое-то время его попустит, – объяснил Драккайнен. – Как перестанет биться, доставьте его в «выжималку».
* * *– Увидим то же, что и он? – заинтересовался Драккайнен.
– В каком-то смысле, – кивнул скандинав. Они сидели в контрольном помещении около ледяного зала, который Вуко окрестил «выжималкой», а на полу корчился и трясся Багрянец. – Его мозг создаст объекты, которые окажутся для него пугающими, но все дело в контексте. Он увидит страшного коня, который стоптал его в детстве, но для нас это будет просто конь. Вот только ему сперва нужно прийти в себя, чтобы механизм вообще начал действовать, а пока что ничто на такое не указывает. Мне кажется, этот идиотский имплант его убьет. Чего тебе вообще ударило в голову сделать нечто подобное?
– Поглядим, – заявил Драккайнен. – Пока что мы не в курсе, подействует ли эта твоя «выжималка» вообще.
Однако шпион не пришел в себя до следующего утра. Лежал, из носа, глаз и ушей его вытекало немного крови, его били конвульсии, но, кроме этого, не происходило ничего, достойного внимания, – только в помещении вставал холодный туман, то и дело вытягивая в сторону лежащего без сознания мужчины щупальце.
Канарейка Фьольсфинна добралась до Вуко за завтраком. Драккайнен поспешно запихнул в карман кусок чего-то, похожего на сушеную колбасу, краюху хлеба с пластом сыра, забрал с собой кубок с отваром и пошел. Взял с собой Филара, который утверждал, что если уж шпион амитрай, то он может помочь или же, по крайней мере, переводить.
Когда они вошли в помещение контроля, окруженные тучей пахучего дыма из трубок, Багрянец был уже в сознании, но лежал, свернувшись в клубок, и отчаянно всхлипывал.
– Что его так расклеило? – спросил Драккайнен, ставя кубок на пульт. – Кстати, а что, на всей планете нет никакого аналога кофе? Этот их горячий «Доктор Пеппер» невозможно пить.
– Ничего его не расклеило. Проснулся и плачет. «Выжималка» еще даже не запустилась. Это только начало, не конец. Туман что-то создает. Не знаю, что оно такое, – какие-то дома, кажется, – ответил норвежец, прихлебывая из кубка.
Картины, проявляющиеся в завесах тумана, напоминали бледные, полупрозрачные голограммы. Самые резкие были впереди. Остальные казались пастельными и смутными, будто миражи. Потом картина сгустилась, появилась выписанная желтыми красками улочка какого-то города. Дома – словно куличики из песка; казалось, они вылеплены из глины – плоские крыши прижимаются одна к другой, словно грибы в колонии. Это
