Гигантская тяжесть. Ужасная.
Это должна быть спасательная операция. Один человек, с лицом, измазанным древесным углем, ползет ночью с ножом в зубах, чтобы резать веревки пленникам, срывать примитивные засовы и сворачивать шеи захмелевшим и сонным стражникам. Он освободит нескольких человек из рук банды дикарей с палицами.
Это я умею.
Тем временем еще немного – и я буду командовать флотом и ставить против вражеской армии строй из тысяч воинов. Тактика, стратегия, кампании на море и суше, фланги, построения и артиллерия. Раненые. Запасы. Лагеря. Пленники. Допустимые потери. Самозваный, аматорский primus pilus, praefectus Drakkainen.
Господи…
Не могли они послать какого-то генерала?
Это мы не отрабатывали.
Мы одолеваем километры коридоров, инспектируем мануфактуры, глядим на связки копий для катапульт, стрел для луков и арбалетов, кипы самих арбалетов. Я смотрю на это и чувствую в желудке что-то странное. Горячая железная перчатка стискивает мои внутренности за солнечным сплетением. Тяжесть в ногах и легких.
Страх.
А потом это ощущение незаметно растворяется. Цифраль контролирует ситуацию. Остается мое обычное неестественное спокойствие. Техничное и существенное.
Когда мы выходим наконец на поверхность, на залитые солнцем каменные улочки Ледяного Сада, у меня кружится голова.
– Мне нужно показать тебе еще кое-что, – говорит Фьольсфинн, набрасывая капюшон на наросты черепа. Мне известен этот тон. Гордость и удовлетворение. Хочет показать мне нечто и ждет похвалы. Любит производить впечатление. Еще одно вновь введенное в дело древнее изобретение? Зеркало Архимеда, чтобы жечь корабли, или что-то в этом роде. Только бы не Колосс Родосский, молю. Я слишком устал.
– Отчего ты не можешь ничего сказать нормально? Отчего всегда должна быть презентация? Вместо того, чтобы сказать, что нам нужно две тонны хлеба, ты ведешь меня в пекарню, чтобы я лично подсчитывал буханки. Я едва живой.
– На этот раз будет презентация. Дело исключительно важное, и я бы отнес его к секретным. Ты должен увидеть, иначе не поймешь. На улице ничего не сумею объяснить.
– Милость божья, тут что, кто-то говорит по-английски?
– Нет. Но ты просто не поверишь на слух, а зачем терять время?
И вот мы идем. Снова в Башню Шепотов. В наш центр спецопераций. По улицам между лавками и тавернами, полными спокойных, ничего не подозревающих горожан.
А мы незаметно проникаем на охраняемую, закрытую территорию внутри стен Башни Шепотов, проходим в потайную дверь из прихожей в одном, казалось бы, обычном жилом доме. Проходим по коридору, стоим в ползущем вверх лифте. Я надеюсь, то, что мне покажут, того стоит. Не выношу Башню Шепотов. Она меня подавляет и пугает. Ее зловещая тень, режущая город, напоминает мне, что власть здесь нужно осуществлять и что всякая власть обладает своими мрачными сторонами и секретами.
Комната располагается высоко, почти под верхней террасой. Это пустое круглое помещение с окнами, вырезанными в базальте, которые смотрят во все стороны света. Посредине, на черном посверкивающем постаменте, находится статуя. Простая, отполированная маска без выражения смотрит пустыми щелями глаз; она торчит в паре метров над полом, опершись на ажурные нетопырьи крылья, касающиеся кончиками пола. Маска с крыльями летучей мыши.
Я обхожу объект, приняв позу ценителя искусства: одна ладонь под мышкой, другая – мнет подбородок, голова чуть опущена.
– Понимаю, – прерываю я тишину. – Ты хочешь показать мне, что даже человек, у которого забот полон рот, может найти минутку-другую на хобби, а то и на искусство. Это только проблема соответствующей организации времени. Но я знаю об этом, меня этому учили всю жизнь, просто у меня неупорядоченная натура.
– То, на что ты сейчас смотришь, – это наибольший твой козырь, – заявляет он. – Достаточно вложить лицо в маску, и ты сделаешься невидимым летающим демоном. Крылатой головой. Можешь полететь куда захочешь, не покидая Башню Шепотов физически. Проводить разведку и досмотры. Присматривать за операциями. Это твой шпионский спутник, самолет-разведчик и дрон – три в одном. Ты морочил мне голову насчет стеклянного шара. Прошу! Полагаю, что это даже лучше.
Некоторое время я молчу и стараюсь понять, что такое он говорит. Обхожу крылатую маску еще раз, но теперь осторожно, словно она может меня укусить.
– Есть вероятность влиять на физический мир? На уровне материи? Что-то протаранить?
Он удивленно смотрит на меня.
– Ну что ты! С ума сошел? Летать будет не двадцатикилограммовая кованая статуя. Отправишься в мир лишь как призрак. Самое большее, можешь влиять на мир магически, но и то в небольших пределах, поскольку слишком много фактора «М» у тебя не окажется.
– Ну так полечу прямо к ван Дикену и превращу ему голову в чайник или печеного ягненка по-далматински. Потом превращу Фрайхофф в жабу – и конец войне.
Он качает головой.
– Забудь о таком.
– Слишком большой масштаб? Так может, косточка от оливки в мозгу? Рыбка фугу в сердечной камере? Маленькая такая? – показываю пальцами.
Он снова качает головой.
– Будешь действовать как маг. Будешь отчетливо видеть магию, но и они будут тебя видеть. Потому даже не приближайся к ним. Они ведь пребывают в своем физическом теле, а ты – здесь, в летаргии. Они сразу же распотрошат тебя или уничтожат, поскольку они куда сильнее, а фактор у них под рукой. У тебя же его не будет.
– Отчего это всегда обретает настолько сюрреалистические формы? Ты можешь сделать что-то простое и функциональное? Удобное кресло со шлемом управления или как-то так?
– Потому что такова природа заклинания. Входишь в транс и пытаешься установить контакт с фактором «М». Он есть там, он слышит тебя, но не понимает. Ты должен шаг за шагом визуализировать, что именно тебе нужно. Сам замысел. Идею. Никогда не знаешь, какую он обретет физическую форму. Если бы я думал просто о такой вот форме, получил бы кованую скульптуру, разве что она появилась бы из ничего. Это и правда напоминает песнь. Поешь о том, что хочешь, пытаясь пристроиться к чуждой, странной мелодии, и одновременно складываешь слова в картинки, пока не окажешься понятым. Объект постепенно возникает перед твоими глазами, словно голограмма. Когда ты сформируешь все заклинание, то просто приказываешь ему быть.
– У меня тоже есть прогресс в заклинаниях, – отвечаю я скромно, выполняя таинственный пасс ладонью.
* * *Первую
