– Понимаю, это разумно, – ответил тот со странно хриплым «р», словно звук не помещался у него в горле. – Тогда пусть сами скажут, кто они и что намеревались делать.
Я выступил вперед и вошел в свет очага.
– Значит, Мореходы так произносят твое имя? «Санпар»? – сказал, ибо уже понял.
Он на миг замер, а потом встал, отбрасывая плащ.
– Опустить оружие, – рявкнул проржавевшим голосом, что я так хорошо знал.
А потом перепрыгнул через очаг и схватил меня в объятия.
– Я не узнал тебя, тохимон. Время сделало из тебя мужчину и украсило шрамами.
– Зато я узнал тебя, сын Плотника. – Я не закончил, поскольку в этот миг подскочили к нам Н’Деле и Бенкей, и мы сплели руки – все четверо. Я несколько раз изо всех сил сжал зубы, чувствуя, как печет глаза, а у Бенкея слезы текли по щекам, и он совершенно не обращал на это внимания.
Мы обнимались долго, а в пещере все уже стояли на ногах, перекрикивая один другого, и никто не понимал, что происходит. Никто, кроме нас.
– Хьорварди! – крикнул наконец Сноп, сын Плотника. – Дружище, ты наимудрейший из моих людей. Знаешь ли ты, кого привел ко мне? Если бы утром я узнал, кто лежит на камнях, нашпигованный стрелами, я бы не захотел жить дальше. Благодаря твоему разуму, я встретил тех, кого давным-давно ищу. Отдайте им оружие и все, что у них было. Это наши братья.
Хьорварди, оказавшийся высоким блондином с темными бровями и чуть кривоватым носом, сперва стоял, потрясенный, потом пожал плечами и кивнул стирсману, ударив ладонью в нагрудник.
– Так выпьем же меда и послушаем рассказы, – спокойно сказал Сноп.
– Брат, – сказал я. – Прежде чем дойдет до пира и рассказов, пусть твои люди позволят нам поговорить наедине. Случилось многое и многое разъяснилось. Вы остановили нас, когда мы шли с судьбой кирененцев на плечах, и судьба эта должна решиться в ближайшие дни. Я нашел ответ, и ты должен его выслушать.
Он сделался серьезен, положил мне руку на плечо, а потом кивнул в сторону одного из темных коридоров, ведущих вглубь горы.
* * *– Если бы я не знал тебя, тохимон, так хорошо, наверняка решил бы, что у тебя в голове все смешалось, – сказал, делая глоток. – Корабли изо льда? Люди, упавшие со звезд? Драконы, роющие подземные коридоры? Деющая, превращающая людей в козлов и серн? Вулкан, породивший замок?
– Однажды я расскажу тебе в подробностях. Но сейчас ты должен мне просто верить, особенно имея в виду, что многие из этих вещей ты увидишь собственными глазами. Я Носитель Судьбы, и эта судьба именно так и выглядит. И верный вопрос: что ты сделаешь теперь.
– Я принес агиру. Иду с тобой. Пусть и меня проглотит дракон, и будь что будет.
– Твои люди не обрадуются. А взять их с собой ты, полагаю, не сможешь. Их слишком много. Они, как говорят, считают тебя стирсманом. Ты стал главой клана?
Он покачал головой.
– Это длинная история. Я сбежал весной, едва только научившись говорить на местном наречии, и делал много вещей, чтобы меня не схватили, а потом еще много других. Убил пару людей, но, когда покинул Землю Медведей, никто об этом не знал, и мне необходимо было лишь следить, чтобы они не увидели клейма на моем плече. Важно и то, что я шел по следу Н’Деле и его хозяина, того, что так славно говорил по-амитрайски.
– Он со мной, – прервал я его.
Он кивнул.
– Если у нас так мало времени, не стану разглагольствовать о своих приключениях. Я шел за ними, потому что ни тебя, ни Бенкея выследить не сумел. Они же странствовали от двора ко двору и оставляли за собой след, люди о них говорили, и несложно было за ними идти. Я охотился, иной раз нанимался плотником, играл в плашки на деньги и даже пел, играя на этой их как бы синтаре. Таким-то образом я получил свои имя, поскольку никто не мог задержать меня дольше, чем на миг в одном месте. Однажды под конец лета я увидел, как с неба падает звезда, и тогда уже знал, что иду в правильном направлении. До Земли Воронов я добрался зимой, когда вы уже ушли отсюда. Остался в Вороновом Доме, потому что нужно было где-то перезимовать. А потом пришли Змеи. Едва только ослабли морозы. Буквально накануне моего ухода. Возникли из ниоткуда. Мы сражались два месяца, но двор все же пал. Не был готов к обороне, а после того как вы забрали Кунгсбьярна, Вороны ругались между собой и не могли выбрать стирсмана. Раз предводительствовал один, раз – другой, и каждый был дурнем. Наконец стало понятно, что двор падет, потому я собрал вокруг себя тех, кто поразумней, чтобы вывести их в горы через секретный проход. Мы пробились, но это была резня, а те, кто уперся, что их стены никто не возьмет, были вырезаны либо пошли в рабство. Нам удалось вырваться, и мы спрятались в горах. Потом я научил их сражаться, как следопыты. Здесь, в горах, есть место для женщин и детей, тех, кто спасся; мы охраняем их, а я с этими воинами устраиваю налеты на Змеев и захватываю, что удастся. Атакуем ниоткуда и исчезаем, оставляя трупы. Но это все впустую. Из всех Воронов уцелела едва ли сотня. Они потеряли двор, потеряли жрецов. Женщин всего десяток, причем четверо – старухи, детей пятеро. Я пытался увести их к морю и поискать счастья в другом месте, но они хотят сидеть здесь, поскольку, говорят, это их земля. Их! Не выстроят здесь и сарая, не выйдут в поле, а Змеи ездят по этой их земле как хотят. Появляются тут и там. Я давно уже хотел отправиться к морю и искать вас, но меня поглотила война. Маленькая глупая война Мореходов.
– Не такая уж она и маленькая, – ответил я. – Все Побережье выглядит точно так же. Но ты можешь сказать своим, что если мы сделаем, что должны сделать, то Змеи уйдут с их земли. Отправятся отовсюду к морю, на призыв своего короля и отплывут. Если удастся нам и Ульфу.
– Благодаря тебе мы теперь знаем, откуда
