Замер на миг, сделав несколько вдохов ибуки, и очень осторожно приподнял подвеску, чувствуя, как стекает пот под его кольчужным капюшоном, особенно на затылке и за ушами. Изо всех сил пытался игнорировать цветную панель, обрамляющую его поле зрения: на той что-то мигало, а еще был проклятый прицел посредине.
– Perkele, пригаси это говно, Цифраль, – процедил он, закусив губу.
Символ стрелки потемнел, а потом ушел с точки фокусировки, волоча следом за собой помаргивающий светящийся туман. Прицел сжался до точки, а указатели на панели перестали вести себя как обезумевшие.
Световые струны в помещении заморгали и погасли.
Драккайнен едва не крикнул, сам не зная, чего именно он ожидал: взрыва или тревожной сирены.
Амулет пошел вверх, окруженный трехмерным вьющимся нимбом, раскачиваясь на наконечнике копья, – и тут раздался громкий железный грохот.
Вуко снова нервно вздрогнул, но не упустил амулет, хотя едва с тем справился.
Оба серпа валялись на полу, там, где упали, выскользнув из мертвых пальцев, а голова покойника упала на грудь, чуть покачиваясь из стороны в сторону.
Он отвел копье как можно дальше от трупа, нашел столик, отодвинутый под стену, и осторожно дал ожерелью соскользнуть с наконечника на столешницу.
Ничего не случилось, только нимб вокруг подвески словно бы лениво шевельнулся, а фрактал сократился и слегка угас.
Вуко махнул копьем перед сидящим на стуле покойником, а потом перед дверями и еще раз внимательно их осмотрел, ища другие растяжки, нитки, хитро привешенные между ручкой и косяком двери, или воткнутые в щели комочки воска, что указывали бы, что дверь открывалась – но не нашел ничего.
Вынул из кармана три светящихся шара и бросил их на пол в разные места комнаты, освободив достаточно зеленоватого света, чтобы внутри можно было читать.
Осторожно открыл дверь, впустив внутрь ледяной ветер, свистнул негромко.
Его люди скользнули внутрь по одному и разошлись по комнате, напряженные, с мечами в руках.
– Этот мертв, – вполголоса произнес Драккайнен. – И уже давно. Кто-то посадил его здесь и наложил проклятие песней богов. У него был амулет, как-то соединенный с дверью. Если бы мы просто ее открыли – что-то произошло бы. Что – не знаю, но этот бедолага сидел с мечами в руках и словно таращился на дверь, потому, полагаю, восстал бы из мертвых, чтобы на нас напасть. Кто-то слышал о подобном?
– Многие, кто плавал в Амистранд, хотели добраться до сокровищ в гробницах старых королей, – сказал Спалле. – Случаются там такие курганы из больших каменных блоков, особенно в пустынях. Стоят очень давно, и люди рассудительные давно бы их разорили, но амистрандинги боятся к ним даже подходить, твердят, что стерегут их мертвые стражники. Некоторые из наших пытались туда войти, и мало кто возвращался, так что остальные подрастеряли такое желание. Думаю, что речь о чем-то таком вот, и хорошо, Ульф, что ты снял заклинание.
– Один труп – всего лишь один, пусть бы и был он сильным, – сказал Скальник.
– Непросто убить того, кто уже умер, – столь же философски заметил Грюнальди.
– Живой или мертвый, а разруби его на кусочки – что он тебе сделает?
– Все так говорят, – кивнул Последнее Слово. – Пока не приходится бегать с башкой упыря, вцепившейся в жопу.
– Полагаю, тут сокровищ нет, – заметил Кокорыш. – Тогда зачем его посадили?
– Тут кто-то живет, – пояснил Драккайнен. – И он любит спокойствие. В этой комнате нет ничего, только этот покойник, стол и стул, а потому думаю, что живет он дальше, за теми дверьми. Боже, еще одни двери.
На этот раз не было слишком изысканных ловушек – просто нитка поперек дверного косяка, примерно на высоте пояса. Как и на ступенях, была она зацеплена петелькой за гвоздь, продернута сквозь ушко на другую сторону и вела вверх. Вуко четко видел ее, а потому без танцев с бубном просто отвязал и вошел внутрь с мечом в руках.
Нитка вела к нише над дверью, в которой стоял еще один глиняный кувшин.
– Как-то неохота мне проверять, что там в тех кувшинах, – заявил Вуко. – Что-то мне подсказывает, что там точно не вода.
В комнате было трехстворчатое окно, выходящее во внутренний дворик, окруженный галереями, посредине же дворика – колодец.
Внутри было довольно тепло, похоже, раскупорили отверстия в полу, из которых шел теплый воздух из вулкана. Подле окна стоял стол – три доски, поставленные на распорки, словно забранный из таверны, грубый табурет и набитый соломой матрас на полу со свернутым в рулон шерстяным одеялом.
– Ничего не трогайте, – предупредил Драккайнен. – Если мы никого не найдем, не хочу, чтобы знали, что мы тут были.
– Если это тот, о ком я думаю, – заметил Спалле, – то все равно поймет.
Вуко не ответил. Исследовал комнату. Принес сюда светящийся шар из помещения, в котором сидел привратник-зомби, высясь на своем стуле обессиленно и печально; сделалось светлее, но свет этот ложился только на пустое подворье: его контролировал Спалле. Двери стояли открытыми настежь, Вуко отослал Кокорыша, чтобы тот страховал стражника и контролировал пустую, тонущую во тьме улочку и ступени.
Стол под окном и деревянная табуретка. На столе три дешевые глиняные масляные лампадки, которые можно купить за гроши в любой лавке. Непрошеный жилец не желал использовать газовую лампу, которую можно было найти в любом помещении Ледяного Сада, – или решил, что слишком яркий свет совершенно ему не нужен. А может, устройство нужно было специально запускать, заселившись в квартиру, – открывать какой-то затвор, чтобы разблокировать или включить – и тем самым обратить на себя внимание. Потому он сидел при слабых огоньках, за невыделанным столом, имея сбоку трехстворчатое окно с видом на пустой двор, где не появлялись даже духи. Загаженные чайками и какими-то горными птицами каменные балюстрады и колоннады, базальтовые плиты и дыра колодца.
На столе, кроме расставленных рядком лампадок, не было ничего. Как и под столом. В каменной стене находилась полукруглая ниша, в которую вставили одну полку из доски. На полке стоял еще один кувшин, на этот раз не отдающий никакой магией и не снабженный никакими нитями или растяжками, а внутри была жидкость, похожая на воду. Рядом в суровом монастырском строю стояли тарелка, глиняная миска и поставленный внутрь кубок с воткнутой деревянной ложкой и какой-то лопаткой такого же размера. Посуда была обычной, самой дешевой, какую подавали в тавернах в Саду и использовали в гарнизоне стражи. Коричнево-рыжая, из матовой терракоты, с простым узором, выдавленным по краю и на дне при помощи металлического штампа. У стражников, согласно уставу, это было изображение дерева, а тут – просто плетеный абстрактный орнамент.
