Доу протер крышку саркофага ладонями, и под слоем пыли обнаружилась массивная плита из черного камня. На плите не было вырезано ни имени, ни хоть какого-то описания, хотя в этом усматривалась некая логика. Гробницу защищали самые мощные чары из всех известных человечеству. Когда хозяина гробницы размещали здесь, никто не предполагал, что сюда явятся посетители. Доу вздрогнул от мысли о том, что глухая тишина, не нарушаемая ни жужжанием насекомых, ни писком мышей, длилась – сколько? Наверняка не один век. Некоторые говорили, что эта гробница появилась здесь раньше, чем сама пустыня, хотя Доу не понимал, как такое возможно. Пустыни разрастаются постепенно, они не появляются в один миг. Доу собрался с мыслями, как только Нэнси подошла ближе и встала рядом с ним плечом к плечу. Разочарованный, он предавался мечтам, не желая верить, что в этой комнате нет ни одной золотой монеты.
– Осталось только одно место, куда мы еще не заглядывали, – негромко сказал он.
Он по-прежнему чувствовал исходящий от Нэнси жар, словно она пылала изнутри или пробежала несколько миль. При этом кожа ее была сухой, и девушка, размеренно дыша, кивнула.
Крышка оказалась не такой уж тяжелой. Как только Доу толкнул изогнутую поверхность, она отодвинулась в сторону, открыв их взорам черноту внутри.
– Можешь взяться за другой край? Наверное, не стоит разбивать ее об пол.
Сказав это, Доу почувствовал себя глупцом. Владельца гробницы куда больше озаботило бы то, что они обошли чары и попали внутрь. И все-таки казалось невежливым ломать то, что можно сохранить в целости. Вдвоем с Нэнси они приподняли крышку и положили ее на пол, а затем одновременно выпрямились и уставились на лицо того, кто лежал в саркофаге.
– A-а, – сказал Трифолд, и губы его растянулись в широкой улыбке. – Вот так-то лучше.
Изнутри на них глядело поблескивающее лицо с голубыми глазами, нарисованными на поверхности металла, который не мог быть ничем иным, кроме как золотом. Маска целиком скрывала голову того, кто прятался под ней, и до самой груди от нее тянулся покрытый эмалью шип. Трифолд улыбался, испытывая трепет, удовольствие и в то же время страх. Одной Богине известно, как долго эти немигающие глаза глядели в темноту, прежде чем он, Доу Трифолд, вновь принес свет в эту гробницу.
Не сводя взгляда с маски, он потянулся за лампой. Пальцы коснулись крышки, зацепились за стальное кольцо – и лампа упала с выступа, погрузив их обоих в непроглядную тьму, такую густую, что казалось, будто их лица внезапно накрыли черным бархатом. Нэнси вскрикнула, и Доу застыл от ужаса. Он не выносил темноты. Дыхание его стало напряженным, он словно задыхался. Сердце заколотилось быстрее, он едва сдерживался, чтобы не бросить все и не рвануть в тоннель к выходу, как испуганный кролик.
– Все в порядке, Нэнси, у меня осталась зажигалка. Я могу снова зажечь лампу.
– Так зажигай! – зашипела на него Нэнси.
Не в силах разглядеть даже собственные руки, он чувствовал себя так, будто внезапно ослеп. Обогнув саркофаг и опустившись на колени, он принялся шарить руками по полу. Он думал, что запомнил, как выглядела комната, но все же не мог нащупать пальцами лампу.
– Это ты подняла лампу? – спросил он. – Не могу найти.
– Нет. Доу! Слушай меня. Если ты не зажжешь лампу прямо сейчас, я сваливаю.
Трифолд уловил дрожь в ее голосе, и его охватил худший из страхов: страх остаться здесь одному. Ему стало плохо от одной мысли, что он окажется запертым здесь, когда Нэнси убежит, и все чары вновь наберут силу. С кинжалом этого так и не произошло, но кто знает, как поведет себя древняя магия? Он умрет в кромешной тьме и больше никогда не увидит света или сгорит заживо, пытаясь прорваться наружу сквозь внешний проход. Когда Доу заговорил, голос его звучал тихо и твердо.
– Нэнси. Прошу тебя, не убегай. Просто дай мне время найти лампу, мы обязательно отыщем в гробу что-нибудь ценное, а потом спокойно выйдем, как и пришли, хорошо?
– Нет здесь ничего хорошего! – резкий голос Нэнси раздался с другой стороны. – Зажигай лампу, или уходим прямо сейчас. Тут что-то не так, я здесь не останусь.
О Богиня, она что, добралась до выхода? Услышав панику в ее голосе, он повернулся в ее сторону, и его собственный страх начал нарастать, словно в животе зашевелилось живое существо.
– Ладно. Только прошу, подожди меня.
Случайно задев рукой каменный саркофаг, он сглотнул, хотя во рту пересохло. Если Нэнси убежит, он останется здесь, будет сходить с ума от тишины и темноты и царапать стены, пока ногти не сойдут с пальцев. Он протянул руку к каменному гробу, нащупал золотую маску и подцепил ее пальцами за край. Резко дернув, он сорвал ее.
Свет появился словно ниоткуда, по крайней мере, его источников не было видно; в воздухе будто загорались и тут же гасли фейерверки. Нэнси вскрикнула не то от боли, не то от ужаса – Доу так и не понял. Он смотрел внутрь гроба и в ту же секунду заметил, как лицо шевельнулось и глаза посмотрели прямо на него. Воздух наполнился запахом кислоты и огня, а затем вновь наступила тьма.
– Нэнси! – позвал Доу.
Ответа не последовало, но он услышал удаляющийся топот. Он пересек комнату, подошел к тому месту, где должен был быть выход, и принялся ощупывать стены, а когда нашел, выскочил в тоннель и бросился бежать, спасая свою жизнь. Он понятия не имел, вернулись ли защитные заклятия, но от страха не мог думать ни о чем и лишь бежал так быстро, как никогда раньше.
Тоннель все поднимался и поднимался. Теперь он казался куда длиннее, чем по пути вниз, когда они с Нэнси были полны воодушевления. Доу заметил впереди тусклый свет – свобода, он знал это, свободный воздух и благословенный солнечный свет, который вмиг отогреет его кожу. Он жаждал тепла так, словно пытался выбраться из собственной могилы назад, в мир живых.
На фоне неяркого света возникла тень. Трифолд сразу понял, что Нэнси все-таки бросила
