Ники, разумеется, рядом не было. Но это не беда — для любого деятельного зла у нас найдется интересное занятие.
Быстрым шагом обошел парковки, выглядывая красный трехдверный «ауди» с обозначенным в досье Ники номером. Обнаружил у левого крыла здания, прижатой между массивным черным «бмв» и серебристой «ладой» в очередном кольце «восьмерки» парковочных мест.
— Отлично, просто отлично, — потер я руки, откашлялся и с невозмутимым видом подошел ближе.
Правая рука легла я на ручку двери, из под ладони вырвалась череда крохотных электрических звездочек, почти невидимых в солнечном свете, и автоматика двери с приятным звуком деблокировала замки.
Теперь — одним движением распахнуть створку, снять ручник и закрыть все обратно, вернув блокировку дверей. И напоследок — небольшое дружеское подталкивание, чтобы машина тихонечко сдвинулась с места вперед, в направлении припаркованной напротив машины — а если повезет, то и двух…
При здешнем уклоне дороги, получилось диво как хорошо — вот всего пару секунд, и глухой звук металла о металл сменился громким и возмущенным воплем трех сигнализаций. Да тут еще и желающие встать на Никино место (отсутствие водителя в машине их не смутило) умудрились въехать ей в крыло и разнообразили окружающее пространство разъяренным звуком клаксона.
— Какая дивная, должно быть, должна получиться схема ДТП. — Вдохнув полной грудью, мечтательно произнес я. — Часа на три-четыре.
— Это что-тут? — Поинтересовался обеспокоенно подошедший слева мужчина.
— Машину на ручник не поставили, — осуждающим тоном пояснил я ему.
— Ай-яй-яй. Сразу видно — женщина за рулем.
— Совершенно безответственные и легкомысленные создания, — поддакнул я ему и с довольным видом отправился обратно.
Неплохо бы еще Артема перехватить перед математикой. Дружеское участие и, опять же, алиби — никогда не бывает лишними.
— Как твои успехи? — Умудрился я перехватить друга прямо возле выхода из здания.
Математику принимали в противоположном корпусе физического факультета, позволяя размять ноги и подышать воздухом в движении от кабинета в кабинет.
— Все написал. — Уверенно кивнул он. — Последнее задание — в трех вариантах, с учетом сезонного колебания температур и отрицательной конъюнктуры рынка. Пусть видят, как я подготовлен. Как я сосредоточен. Как остр мой ум.
— Как мощны твои лапищи, — поддакнул я.
— А это они узнают, если моя оценка будет меньше ста баллов, — поднял он палец ввысь. — У тебя-то, наверное, все по плану? — Поскучнел он.
— Да как сказать… — Не удержал я кислого выражения на лице.
— Да неужели, — остановился Артем на шаг впереди и с интересом заглянул мне в глаза. — Великий планировщик пролетает мимо экзамена?
— Там форс-мажор, — вяло отозвался я, обошел его и двинулся дальше.
Жаловаться на девчонку? Вот еще…
— Подожди. Или ты специально решил меня оставить одного на «Мировой политике»? — Помрачнел он. — Бросить друга! Подумать только!
— Да дорешаю я эти задачи. Приду ночью и дорешаю, — тяжко вздохнув, уверил его.
— То есть, тебе времени не хватило? И что значит, ночью приду?! Там же охрана, вооруженный пост!
— Если охраннику позвонят из дома и скажут, что они заливают соседей, какое ему будет дело до каких-то там работ? — Покосился я на Артема, продолжая идти дальше. — Все будет нормально. Никто не пострадает.
А ремонт я им как-нибудь косвенно компенсирую. Люди верят в страховые службы…
— Так что случилось-то?
— Выгнали с экзамена.
— Ха!
— То есть, твою работу мне на всякий случай проверять не надо? Вдруг тебе там помарочку какую поставили, штрихом замазали правильный ответ…
— Это было очень сочувственное «ха», — тут же поправился Артем. — Преисполненное негодования и соболезнования.
— Ну-ну…
— Ты, кстати, не увиливай от ответа. За что выгнали?
— Неучтенный фактор. — Безо всякой охоты произнес я. — В общем, Ника…
— Она что, бессмертной себя считает? — Нахмурился Шуйский. — Знаешь что, я тут подумал и решил ко всем чертям порвать их герб.
Было ли в том уже продуманное решение, или злость за содеянное в мой адрес наложилась — не поймешь. Скорее, второе: есть в Артеме такое собственническое, хоть и не афишируемое открыто — мол, его я человек, и никому меня обижать не дозволено… Я, в общем-то, тоже грешен и искренне считаю, что это мой медведь…
Но наказание страшное — свести род из аристократов в обычные мещане. Если никто не вступится — а кто же вступится за свободный род — быть беде…
— Тебе же дома лучше не появляться? — Хотел было взять я паузу на обдумывание.
Только вот ответа не дождался. Глянул в его сторону и уловил спокойный и уверенный взгляд княжича — такой, с каким идут вперед своими силами, не оглядываясь на родню.
— Серьезно? — Не удержался я от восклицания.
Тот, подтверждая, прикрыл глаза.
Оставалось только головой покачать, не разменивая на слова (тем более, в толпе) прошедший беззвучный диалог.
То есть, на всех Еремеевых, со слугами, союзниками и наемниками, ныне одного Артема хватит… Это как так то?
Три года прошло с тех пор, когда он был в ранге «ветеран». Вернее, этот ранг Артем получил еще до турнира, на котором прошел через смерть, но пережил своих врагов. По результатам таких событий, в его новом ранге «учитель» не было никаких сомнений. Невероятный, к слову, для его тогдашнего возраста, близкий к гениальности. Но — и все. От «учителя» до «мастера» была пропасть в десятки лет — либо ряд новых подвигов, в которые надо было умудриться влезть с риском для жизни и как-то выжить без посторонней помощи. В обычной же ситуации такой путь не проходят за три года. А ранг «учитель» — это, конечно, здорово, но глава Еремеевых именно в этом ранге и обретается, имея вдобавок немалый жизненный опыт и свиту, которая не станет просто смотреть, как убивают господина. В общем, самоубийственная затея.
Но если предположить, что там, на турнире, Артем пережил не один подвиг, а несколько…
Тогда становится понятно, почему директором нашей школы поставили «виртуоза». Я, к гордыни своей, искренне полагал, что это из-за меня и моего проекта строительства новой ГЭС на
