Воспоминания завершились возле автомашины, а звук закрывшейся двери отсек как шум улицы, так и лишние эмоции. Подумаешь — всплывет в университете нежеланное и обременительное родство. Проблемы любят, когда на них оттягивают жизненные силы, стараясь воплотиться если не в реальности, то достать через богатую фантазию, готовую предложить десятки негативных вариантов развития событий. Так что проще принять к сведению и озадачить аналитиков — те с профессиональной отстраненностью расковыряют доступные их пониманию ветки вероятностей, а на все неплановое у нас есть танк и взрывчатка.
Включенный личный телефон отозвался сообщениями о пропущенных вызовах, два последних из которых принадлежали Артему, а остальные могли подождать.
— Алеу? — С осторожностью поинтересовался я у товарища.
Все же, я был не совсем уверен, оставляя его наедине с манекеном и Никой. Нет, Артем, конечно же, «мастер» и щиты Силы снимает только во сне…
— Приходила твоя барышня. — Выдохнул он вместо «здрасьте», да еще с толикой злорадства.
— Что сразу моя? — Возмутился я. — Это общегородское горе!
— Короче, твой манекен не пострадал. Она его в свое логово потащила. Сказала, пришлет тебе фото.
— Лишь бы иголкой не тыкала. Я щекотки боюсь.
— Ах да, — словно спохватился он. — Перед тем, как его забрать, она отчего-то решила его пальпировать.
— Пальпировать или избить ногами?
— Не перебивай! Короче, внутри манекена обнаружились пакетики с белым порошком…
— Вот, блин, — в сердцах высказался я.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Да это стиральный порошок и мука, — с досадой отмахнулся я. — Ну прихватили бы ее с этим в метро. Максимум пара суток в отделении, пока экспертиза идет! Зато завтра мне на экзамене никто бы не мешал!
— Максим, ну знаешь, — возмутился Артем.
— Посочувствовал бы мне лучше. Теперь мне ей занятие новое придумывать…
— Я ловлю себя на сочувствии к Нике. С учетом того, что дня четыре назад я хотел ее убить, это, знаешь ли, о многом говорит.
— Артем. А теперь — только честно. Ты ей подсказал?
— Нет. — Четко и чеканно выдал он.
«— Значит, сама догадалась, — разлилось тепло в груди. — Это хорошо.»
— Тут, кстати, бедлам, — продолжил Артем, легко перейдя на другую тему. — Результаты вытащили на белый свет, у наследника Шереметьевых трояк по русскому. У Романовых сорок баллов, представляешь? Юсуповы, Голицыны, Гагарины — с трояка на четверку и обратно.
— Да они совсем оборзели! Даже работы не правили, сразу в протокол. — Возмутился я искренне.
— Максим, — зашептал Артем в трубку. — Я серьезно, не до шуток! Ты никакого протокола не трогал, понял? Тут уже два раза вертолет над головой пролетал, и мне не по себе от герба на его корпусе. Того самого герба, ты понял?
— Я вообще ничего не трогал со времен восьмого класса, — подтвердил я показания. — На том и стою.
— Будем верить, обойдется. — Выдохнул друг. — И спасибо за восемьдесят два балла. Отбой!
— Отбой, так отбой, — хмыкнул я, завершая сеанс связи.
По истории, раз он ничего не сказал, у нас все тоже нормально — восемьдесят пять и девяносто три, причем в этот раз в мою пользу.
— Куда сейчас, господин?
— Почтовое отделение сто двадцать девять — сто десять. Проспект Мира, пятьдесят один.
Посмотрим, что там лаборатория по Вере отыскала.
Глава 20
Бетонную коробку, закрытую зеркальным стеклом, сложно полюбить. Творчество архитектора, главным преимуществом которого были знакомства в архнадзоре города и возможность продавить разрешение, не стоило тех денег, которые были заплачены за проект. Модель строения, ее распечатки, развороты и вид перспективы в окружении существующих строений — все это вызывало чувство скрытого неудовольствия, зашептываемого словами консультантов: «офисная постройка», «сложности с согласованием, вы же понимаете», «ваше первое здание, будут еще, лучше!».
Потом как-то сами по себе появились подрядчики — то ли архитекторы их привели, то ли риелтор, сосватавший участок земли. Они представились модным словом «девелоперы», обещали качество, сроки и многозначительно поигрывали массивными браслетами золотых часов на руках. На парковке их ожидали седаны премиум-класса, улыбки сияли прожекторами металлокерамики, а в речах то и дело сквозило сочувствие к людям, взявшимся строить в таком сложном и коррумпированном городе. Ведь кроме разрешения на строительство, зданию требовались коммуникации: водоотведение, водоснабжение, электричество и газ, за техусловиями на которые тоже нужно было идти на поклон к очень серьезным людям, пусть и со смешными должностями. И заместитель директора районного газораспределения мог позволить себе дворец, а его начальник успешно сосватал дочь за аристократа — пусть и слабенького, но… Такие люди, опасаясь за свое благосостояние, не вели дела с посторонними. Но оперируя ограниченным лимитом ресурсов (государевых, но мнимых своими), не торопились уступать их задаром. В общем, получить технические условия законным путем можно было и не надеяться. Во всяком случае, так говорили, делая отсылки к уже реализованным проектам, называя имена, но уклоняясь от высказывания точных сумм. Будет дорого — не стоило сомневаться. В этом городе все дорого.
Договор был заключен, аванс выдан, и примерно через неделю к участку земли подъехал полуубитый экскаватор, принявшийся вяло вычерпывать землю под фундамент. Объявились работники — обморочного типа мужики в непонятной одежде, притащившие с собой перелатанную бытовку. На свободном пятачке земли сгрузили первую партию металла — тоньше, чем по проекту, со следами длительного хранения и без каких-либо сертификатов. Прибывший сварщик потребовал точку подключения и электроды, прижимая к боку крохотную коробочку личного инвертора. Я потребовал у него удостоверение. Он негодованием уверил, что нет причин ему не доверять. Я пальцами приварил два швеллера друг к другу. Больше я его не видел.
Логичная просьба к подрядчикам прокомментировать происходящее, завершилась уверениями, что вот-вот их бригада завершит другой объект, и целиком перейдет на наш. Для интереса выяснил, о каком объекте идет речь,
