Скулди как-то раз наблюдал за тренировкой. Святослав занял стойку, прикрывшись круглым щитом и отведя руку с мечом назад. Третьяк стоял открыто, опустив щит и меч, нарочито дразня Романова. Парни из десятка встали в круг, окружив поединщиков. За порядком следил хирдман из хирда Сигурда. Когда он тренировал десяток Романова, Святославу сильно доставалось. Все даны недолюбливали его за родство со Скулди, потому и десяток получал по полной. Правда, Романов видел в этом некоторые преимущества, таким отношением они делали парням услугу. Как говорится, «тяжело в учении, легко в бою». Хирдман дал отмашку на бой, и Третьяк сразу атаковал. Даже не занося меч, с опущенных рук, сделал быстрый длинный скачок вперед, сокращая дистанцию, и, резко развернувшись всем корпусом влево, полностью выпрямил руку, выбросив ее в сторону Романова. Святослав с трудом успел сбить щитом укол деревянного меча, но за ним последовал удар ребром щита Третьяка, от которого Романов отлетел назад и зашиб кисть. Дальше соперник нанес короткий удар слева и, не возвращая руку назад, довершил серию мощным колющим ударом в ногу. Первый удар Святослав легко отбил щитом, открыв тем самым ногу, и потому не успел отвести ее от колющего удара. Нога подогнулась, и Романов упал на одно колено. А дальше Третьяк откинул щит и, перехватившись двумя руками за рукоять меча, нанес удар сверху. Если бы Святослав не прикрылся щитом, его голова раскололась бы как орех. Впрочем, в этом случае треснули как щит, так и меч. Святослав не удержался на ногах и упал на спину. По всем правилам бой должен был быть завершен, но хирдман не подал команды о прекращении поединка. Парни вокруг громко кричали, болея кто за Святослава, кто за Третьяка. Романов отбросил остатки щита и откатился в сторону, вскочив на ноги. А Третьяк, присев, поднырнул ему в ноги, намереваясь провести захват и бросок. В этот момент Святослав крутанулся в сторону и круговым движением на развороте крепко приложил противника по голове. Но парень даже не покачнулся, не голова, а сплошная кость. Он быстро развернулся и, перехватив деревянный меч рукой, рванул его на себя. Святослав потерял равновесие и полетел прямо на полянина. Затем последовал мощный удар кулаком в челюсть и бросок через плечо. Романов сам не заметил, как оказался на земле, а колено противника придавило ему горло. И даже в этом случае хирдман не прекратил поединок, пока Святослав не потерял сознание.
Вот так закончилась первая седмица тренировок в роли десятника. Святослав пришел в себя в горнице, и над ним кружилась тетка Пелагея. Она втерла в его ушибы какую-то мазь, после чего начала готовить снадобья. Когда Романов открыл глаза, женщина улыбнулась и потрогала его лоб.
– Ну вот, опять ты ко мне попал. Самый непутевый мальчишка, которого я знаю. Вечно ты побитый. Ничего, сейчас снадобье приготовлю и компрессы наложу. Хорошо бы тебе в постели полежать, голова-то не железная. Так и дурачком на всю жизнь остаться можно или того хуже, за кромку.
Святослав потрогал затылок, точно – опять шишка, видимо, когда через плечо перебросили, о землю ударился. «И правда, сколько у меня уже сотрясений было? Кажется, опять мутит».
– А Аленка где? Я уже привык, что как глаза открою, она тут как тут.
– Да была здесь Аленка, покрутилась рядом и ушла. Сказала, что ты не хочешь больше быть ее мужем, так что она себе другого найдет. – Пелагея при этом весело рассмеялась. Ох уж эти дети. Святослав тоже улыбнулся, смешная, конечно, Аленка.
– А долго я пролежал?
– Так целый день и всю ночь. Но ты не переживай, тебе уже полегчало, дня через два голова кружиться перестанет и ты снова сможешь нормально ходить.
«Да, вот этого Третьяк и добивался. Пока я здесь лежу, он – десятник, и чем дольше я в постели, тем меньше шансов у меня вернуться назад в роли десятника». Святослав откинулся на подушку и зарычал. Что же делать, мне никогда не победить Третьяка, и тут в голову пришла мысль. Не очень честная, точнее совсем бесчестная, но более гуманная, чем та, что пришла в голову Третьяку: когда он палкой меня по голове со всего маху ударить пытался, убить хотел. А я никого убивать не собираюсь.
После того как Пелагея напоила его отваром и наложила примочки, Святослав попросил ее позвать к нему Аленку. Со своей идеей он мог бы обратиться и к Пелагее, но та точно бы отказалась, да еще, скорее всего, и заложила бы его руководству. А вот Аленка, она ребенок, ее можно и обмануть. К тому же по сердцу он ей. Сейчас она на него, конечно, обижена, но раз приходила, значит, готова простить. Дети все отходчивые, быстро всё забывают.
Отвар начал действовать, Романова разморило, и он провалился в сон. Как говорится, сон – самое лучшее лекарство. Проснулся от того, что почувствовал, что кто-то следит за ним. Открыл глаза и попытался нащупать меч у кровати, где он его обычно оставлял, но меча там не было. На лавке сидел дядя Скулди, здоровый, мощный, вот бы в него комплекцией пойти, тогда можно просто заказать себе пластинчатые латы и ходить по полю, лбом сшибая противников с ног.
– Долго спишь, Третьяк вон твоим десятком руководит. Хотя ты ему тоже неслабо по головушке приложил, и ничего, не плачет, подташнивает только бедняжку. А ты разлегся как девка на полатях.
Святослав приподнялся на лавке и тяжело вздохнул.
– Не побить мне его. Убить могу, коли в ярость впаду, а побить – нет. Он сильнее, быстрее и знает больше во владении мечом, чем я.
Скулди поднял меч Романова со стола и протянул его парню.
– Вот держи, не его глазами ищешь? Не пристало воину без меча.
Святослав взял клинок в ножнах и положил его рядом с собой.
– Да, он сильнее тебя и быстрее и с мечом обращается уже две зимы. Но ведь ты по матери из рода конунгов. Не знаю, как хазары, а мы, даны, никогда не проигрываем. Ты мой родственник, а значит, должен побить того мальчишку, полянина.
Ну, Святослав мог бы возразить насчет того, что викинги никогда не проигрывают. Еще как били их, даже в расцвет нормандских завоеваний. А уж теперь и подавно, ничем не примечательное королевство, кроме, пожалуй своих, фьордов. Но насчет
