-Ладно, идёмте, - согласился Николай и последовал за женщиной, уверенно прокладывавшей путь к деревне, видневшейся на краю обширного поля.
-Нам туда, - указала Клавдия на едва заметный дымок, поднимавшийся над деревьями.
Ускорив шаг, путники вскоре подошли к околице. Улица, несмотря на самый разгар дня, была пустынна. Лишь около церкви играли дети, съезжая с ледяной горки.
Клавдия уверенно двигалась к намеченной цели, которой оказался большой дом в четыре окна по фасаду. Сбоку примыкала открытая веранда. Сзади виднелись хозяйственные постройки, из которых доносилось весёлое хрюканье и степенное мычание.
-Нам сюда, - открывая калитку, Клавдия прошла во двор, где встретила мальчонку лет семи.
-Вы к кому, тётенька? – с удивлением спросил он, увидев незнакомую женщину.
-Татьяна Львовна дома?
-Бабка что ли? – и, не дождавшись ответа, побежал к сараю, - баб, к тебе там тётя с дядей пришли.
Во дворе появилась старушка лет семидесяти в телогрейке и в пуховом платке.
-Ктой это в гости пожаловал? - поинтересовалась она.
Клавдия выглядела ошарашенной. Она помнила Татьяну крепкой сорокалетней женщиной. Теперь же перед ней предстала старушка, похожая чертами лица на прежнюю няньку Александры. Что же могло произойти, если женщина так внезапно постарела?
-Это я, Клавдия.
-Кака така Клавдия? Не знаю никаких Клавдий. А ну пошли отседа, - старуха замахнулась на пришлых веником, который держала в руке.
-Как же так? Я Клавдия Васильевна сестра Тихона Васильевича. Вы у моей племянницы в няньках были.
Старушка внимательнее посмотрела на женщину, и тут её осенило, что перед ней гостья из её прошлой жизни, только совсем неизменившаяся. Такой она видела её в последний раз в далёком тринадцатом. Тогда она вместе с Сашенькой приезжала навестить её. Неужели это та самая Клавдия, но почему она так же молода, как и двадцать восемь лет назад? Неужели без колдовства не обошлось? Слышала она, что тётка Александры была каким-то медимум и могла разговаривать с умершими. Может, теперь она сама превратилась в одно из таких оживших умертвий? Есть верный способ проверить: надо прочитать молитву и брызнуть на чудище святой водой, тогда всё и прояснится. Если перед тобой мертвец, то после попадания святой воды, он обязательно исчезнет, а, если живой человек, то ничего с ним не случится. Была в доме у неё банка. Вот сейчас она всё и сделает.
-Узнала, матушка-барыня, как же узнала, только вот не сразу. Плохо видеть стала, вот поперву со слепу и просчиталася. А вы заходьте в дом, чегой на морозе стоять.
Пока гости поднимались на крыльцо, Татьяна Львовна прочитала молитву. Ничего не произошло, как степенно ступали гости, так и идут. Теперь осталось только святой водой окропить. Прошли в горницу. Верхнюю одежду оставили в сенях. Хозяйка пригласила к столу и стала суетиться: залила воды в самовар, накидала чурок, запалила, затем налила в стакан святой воды, понесла её к столу и как бы случайно запнувшись, плеснула чуток на Клавдию и стала наблюдать, не исчезнет ли морок. Нет, не исчез. Значит, живая Клавдия Васильевна.
-Нянюшка, нечто вы испугались? – спросила Клавдия, - я это, а не чудь какая лесная. Потрогайте. Я это!
Старушка недоверчиво пощупала рукав платья. И точно живая. Холодом не веет, запаха гнилостного нет. Тогда, как же Клавдии молодость удалось сохранить? Додумать хозяйка не успела, как раз самовар поспел.
-Угощайтесь, - на столе появилась банка с вареньем, пироги. Обед где-то через час будет. Тогда и потрапезничаем, а сейчас перекусите, чем бог послал.
Варенье оказалось пахучим, земляничным. Сразу вспомнилось солнечное лето. Николай с интересом смотрел на эту встречу. Старуха вначале явно не узнала его спутницу, а потом почему-то назвала матушкой-барыней. Странно, так знакомых не величают уже лет двадцать, да и не принято, а тут, на тебе. Затем хозяйка чуть слышно прочитала молитву «Отче наш» и в доме как бы случайно плеснула на Клавдию, как он понял, святой водой. Становится всё чуднее и чуднее.
-Нянюшка, можно у вас передохнуть до завтра? – спросила Клавдия.
-Как же нельзя, коли пришли. Отдыхайте на здоровьице. Только поговорить нам бы надо, барыня. Хочу кое-что узнать у вас. Вы уж не серчайте на старую.
Клавдия поднялась и спросила, не наверх ли в девичью пойдут говорить.
-Туда, туда, - засуетилась старушка, - там нам никто не помешает. А ты, - обратилась она к Николаю, - посиди, поскучай. Мы недолго. Обсудим вопросы бабские, да и вернёмся.
Николай проводил их взглядом, но следом не пошёл. Мало ли что. Ничего не случится, если с десяток минут подождать.
Клавдия с Татьяной Львовной по деревянной лестнице поднялись на второй этаж. Дом был построен таким образом, что на чердаке устроили своеобразную комнату, которую не было видно с улицы, а окна выходили во двор, да ещё имелся небольшой балкон с лестницей, спускавшейся в сад.
-Матушка. Неуж ты? – начала старушка, едва обе вошли в комнату.
-Я, нянюшка, а кто же ещё.
-Сашенька-то где, голубушка моя?
-Где-то здесь неподалёку.
-Как она? Постарела небось, замуж вышла. Давненько я её не видела. Как приезжали вы ко мне летом тринадцатого, потом в семнадцатом девочка моя наведалась так и всё, больше не видывались мы. Годков, почитай, тридцать прошло. Хоть глазком одним на мою Сашеньку взглянуть.
-Не знаю, как и сказать, - начала Клавдия, - воспитанница твоя всё такая же какой и была тогда, ничуть не изменилась. Замуж не вышла.
-Кавалер-от, твой, что внизу сидит?
-Сама пока не знаю. Ничего понять не могу. Несколько дней назад были мы в доме у брата моего, новый год праздновали, и вдруг с племянницей оказались здесь. Не знаю, как и объяснить, что с нами произошло. Насчёт кавалера; встретилась с ним несколько дней назад. Только вот понять его никак не могу, вроде не тот он человек, за кого себя выдать хочет.
-Да что вы, барыня, мужик справный, видный, на вас смотрит с антиресом. Видать понравилась ты ему.
Клавдия залилась румянцем, что не укрылось от взора прозорливой хозяйки.
-Вижу, и ты не ровно дышишь. Чай не всю жизнь мужа свого поминать будишь. Пора бы и о себе подумать.
Ладно, что-то мы всё не о том. Вы-то как к нам? Чтой-то я не поняла, о чём вы тут говорили; не знаете, как сюда попали. Вот братец ваш с супругой уехали ещё в семнадцатом, говорят, в Париж аль ещё куда и наши кое-кто с ними укатили. Меня ведь тож звали, а я отказалась. Чай знаешь, а впрочем, откуда, вышла я в пятнадцатом замуж. Приехал к нам с войны раненый солдатик, больной совсем. Говорили, не проживёт и месяца, а я вот взяла и выходила сердечного. Правда, хромал чуток да
