То ли от подъема, то ли от общей усталости закружилась голова, снова подступила тошнота, и я покачнулась прямо там, на лестнице. Март ловко подхватил меня, обеспокоенно заглянул в лицо.
– Может, мы не вовремя? И нам лучше уйти, Марина?
– Только попробуй! – горячо возразила я. – Сейчас пройдет. Второй месяц беременности со мной случился, Мартин, со всеми прелестями. Все в порядке.
– Позвольте мне, – Вики взяла меня за запястье, и от руки ее полилась по телу прохлада. Мгновенно ушла тошнота, тяжесть из головы, и даже в глазах просветлело. – Надолго не обещаю, но до завтра продержится точно.
– Боги, леди Виктория, – простонала я благодарно, – я ваша должница. Я теперь хоть поесть нормально смогу. Спасибо!
Это был первый мирный и расслабленный обед за долгое время. Слуги накрыли стол в гостиной моих огромных покоев. В окна лился солнечный свет, слышно было птичье бодрое чириканье, и, если бы не легкий запах спирта от моих рук, военная форма Мартина и темы наших разговоров, можно было бы притвориться, что сейчас обычный весенний день.
Март говорил о боях, в которых принимал участие, о том, как постепенно учатся бить врагов, несмотря на их подавляющее численное преимущество, делился курьезными случаями… Виктория слушала, поглядывая на него с почти материнской снисходительностью и периодически вступая в разговор. Но когда он поворачивался к ней, взгляд ее так теплел, что я непривычно сентиментально таяла. И было заметно, что эти двое знают друг друга очень давно, так давно, что понимают без слов.
Беременность – забавное состояние. Оно вытаскивает эмоции, совершенно тебе не свойственные.
Хотела бы я узнать, как они все-таки нашли дорогу друг к другу после всего, что между ними стояло. Как она смогла простить и принять его? Как он смог убедить ее?
Мне столько хотелось ему рассказать и столько услышать, но присутствие Виктории все же сказывалось на нашей откровенности. И она, словно почувствовав это, поинтересовалась:
– Марина, графиня Кембритч ведь в замке? Я бы хотела повидаться с ней.
– Она сейчас в детской комнате на втором этаже, – сообщила я, с любопытством глядя на волшебницу. Интересно, откуда она знакома с леди Лоттой?
– Тогда, с вашего позволения, я спущусь к ней.
– Конечно, – с признательностью сказала я.
– Вики, даешь нам поболтать по-девичьи? – усмехнулся Мартин.
Она невозмутимо улыбнулась, скользнула рукой по его плечу и вышла.
Под хороший кофе я торопливо и сбивчиво рассказала Марту обо всем, что произошло с момента ритуала по возвращению Полины, на котором стало известно о моей беременности. О своей свадьбе, о нашей дальнейшей жизни с Люком. Говорила, ощущая, как опять накатывают на меня гнев, негодование, обида, разочарование… и после того, как я закончила, в гостиной стало так тихо, что я поняла, как громок был мой голос.
– Я понимаю, для тебя это все звучит сейчас смешно, – добавила я, глядя на задумчивого Мартина. – Да и для меня… все эти драмы на фоне войны кажутся глупостями. Но меня никак не отпускает, Март. Я умом все понимаю, но как вижу его – вся муть изнутри поднимается. И ненависть, и злость…
– И все же ты здесь, – сказал он понимающе.
– Как видишь, – усмехнулась я. – Я не могу от него уйти. И боюсь, страшно боюсь, что прощу, а потом всю жизнь буду ловить его с другими. Это очень унизительно.
Блакориец хмыкнул.
– Как о себе слушаю. Кажется, мы с ним из одной породы, Марина. Что сказать… Еще пару месяцев назад я твердил бы тебе, что люди не меняются. Но сейчас, – он расставил руки и широко улыбнулся, – посмотри на меня. Долгие годы я занимал первое место среди бабников Туры, и что же? Сейчас я добровольно лег под каблук Вики и совершенно счастлив.
Он сделал глоток кофе и совершенно серьезно добавил:
– Мы, мужики, хоть и венец творения, но в каких-то вещах исключительные тугодумы, Марина. Пока жизнь нас лбом об очевидное раз сто не постучит, дурим по-страшному. И вот что я тебе скажу: ты, конечно, какое-то время еще поизмываешься над бедолагой от души. Не с твоим характером оттаивать быстро. Затем вы бурно примиритесь, получив от этого массу удовольствия, и продолжите жить, души не чая друг в друге и периодически устраивая себе встряски.
Я вздохнула и с улыбкой покачала головой. Иногда мне казалось, что он знает меня лучше, чем я сама.
– Главное – пережить эту войну, Мартин.
– А куда мы денемся? – откликнулся он так же серьезно. – Не бесконечное же у них количество инсектоидов. Пока они давят массой, но любой ресурс когда-нибудь заканчивается.
Мы еще долго говорили: и о них с Вики, и о войне, – и я слушала его и понимала, что за кажущейся беззаботностью стоит дикое напряжение, изматывающие сражения и ежедневный риск. А я до боли хотела, чтобы мой друг в этой мясорубке выжил.
Он вдруг посмотрел на часы, посерьезнел.
– Ничего себе я заглянул на обед. Почти три часа прошло. Пора нам возвращаться.
– Мартин, подожди, – попросила я и начала закатывать рукав платья, чтобы не испачкать. – Выпей моей крови.
Брови его полезли на лоб.
– Это метафора какая-то? – осторожно спросил он. – Или ты от токсикоза чудишь, твоя светлость?
– Считай это моей причудой, – согласилась я. – Только держи ее в тайне. Эта причуда усилит твои магические способности, Март. Думаю, тебе это будет не лишним.
Он посмотрел на меня уже без иронии.
– Не лишним, Марина. А…
Я тоже понимала его без слов. Хотя и не была женщиной, которую он любил.
– Если Виктория согласится, я ее тоже напою, Мартин.
Они ушли через полчаса, вдвоем в одно Зеркало. Я поглаживала ладонь, фантомно пощипывающую от залеченного Мартином пореза, и смотрела, как тает серебристая гладь перехода. На душе было легко и немного тревожно – и я шепотом попросила у богов, чтобы мы с Мартином обязательно встретились снова. И чтобы боги уберегли их обоих.
Затем я спустилась к леди Лотте. Мне было любопытно, что у них общего с Викторией, но поговорить не удалось: матушка Люка, невообразимо элегантная в фиолетовом платье с черным цветком на груди, с забранными наверх волосами, читала детям книгу. Здесь же была Маргарета – она с кислым видом сидела у окна и вязала крючком нечто, похожее на крокодила. Во всяком случае, четыре зеленые лапы угадывались.
Леди Лотта сделала мне знак рукой, чтобы я подождала, и продолжила:
– …и тетушка-сова сказала олененку: не плачь, малыш, мы найдем твою маму…
Я подошла к Рите, присела на подоконник.
– Милая зверушка.
Она фыркнула.
– Твой муж, между прочим, Марина. Вяжу Люку его альтер эго. Похож?
Я присмотрелась.
– Больше кляксу с лапами напоминает, Рита. Или раздавленную лягушку. Вязание – это не твое.
– А то я не знаю, – пробормотала она. – Заняться просто пока нечем… а я
