Мия расставила в ряд лабораторную стеклянную посуду: мензурки и мисочки, цилиндры и колбы, бесконечные спиральные и обычные трубки. Решение пузырилось, растворялось или застывало в сложных лабиринтах из оборудования, и в процессе экспериментов Мии этот бренный мир покинуло больше сотни черных крыс. Паукогубица частенько к ней заглядывала, чтобы поработать за столом над собственными опытами, но Мия даже не надеялась, что шахид даст какую-то подсказку. Если она хочет стать лучшей в Зале Истин, то должна это заслужить. На деле же шахид вообще ничего не говорила, кроме одного раза – в ту самую перемену, когда прошло состязание Солиса.
– Жаль, что так сложилось с Диамо…
Мия оторвалась от своей работы. Паукогубица медленно прошла вдоль последнего изделия Мии, проводя длинным ногтем по стеклу. Руки шахида почернели от токсинов. Губы почернели от краски. Но самым черным был ее взгляд.
– Имеете в виду, жаль, что он не испытал противоядие, прежде чем его использовать? – спросила девушка.
– Ах, но видишь ли, в том-то и загвоздка, – ответила Паукогубица. – Пускай оно и не полностью противодействовало токсину, решение Диамо все же затормозило его действие. Так что все крысы, на которых он испытывал его вечером, были еще живы, когда он принес мне решение утром.
– М-м-м, – протянула Мия, возвращаясь к работе. – Действительно, досадно.
Шахид похлопала Мию по плечу и вышла из зала без единого слова. Тем днем Диамо погребли в безымянной могиле в Зале Надгробных Речей. Паукогубица больше никогда о нем не упоминала.
По крайней мере, благодаря бесконечной работе над загадкой Паукогубицы, ей было легче избегать Трика. Мия сосредоточилась на задании, стараясь думать о двеймерце как можно меньше. Ела в неурочное время, чтобы не встретиться с ним. И если в те редкие часы, когда она все же спала, юноша навещал ее во снах, Мистер Добряк поглощал их прежде, чем у них появлялась возможность побеспокоить Мию.
За две перемены до конца состязания она склонялась над кипящей колбой в Зале Истин. Уже пробило девять, но Мия снова получила от Паукогубицы разрешение находиться вне комнаты после отбоя. В воздухе витал парфюм горелой сладости и мертвой крысы. Пропитывая ее волосы. Заставляя глаза слезиться.
Мия услышала, как открылась дверь в зал.
Подняла голову, ожидая увидеть Паукогубицу, но вместо нее увидела яркие лазурные глаза. Бледную кожу и острые скулы. Юношу скорее прекрасного, нежели красивого.
Высокие двустворчатые двери бесшумно закрылись за ним.
Рука Мии потянулась к стилету в рукаве.
– Привет, Тишь, – поздоровалась она.
Юноша, разумеется, ничего не ответил. Он тихо пересек зал и встал перед Мией. Понаблюдал за ней через стеклянную посуду, поджав губы.
Его руки были спрятаны за спиной.
Мия натянулась, как механическая пружина. В конце концов, это зал, в котором убили Лотти. Мистер Добряк предупреждал, что Джессамина с Диамо могут и не быть виновниками. Тишь поймали за разгулами по коридорам после девятого удара часов, но никто так и не объяснил, что именно он делал, когда его нашли. И вот он снова был вне своих покоев после наступления комендантского часа. К тому же никто так и не узнал, что произошло с Водокликом…
Юноша хранил абсолютное молчание; не только ртом, но и всем своим естеством. Его шаги не издавали ни звука. Дыхание тоже. Даже ткань его одежды не шуршала, когда он двигался. И его чертовы руки по-прежнему находились за спиной.
– Не стоит тебе гулять после отбоя, – сказала Мия.
Тишь просто улыбнулся.
– …Я могу тебе чем-то помочь?
Юноша медленно покачал головой.
Мистер Добряк материализовался за его спиной, наблюдая за происходящим. Каждый мускул в теле Мии напрягся. По велению ее пальцев тени вокруг покрылись рябью. Ее собственная тень начала изгибаться и поползла по полу – длиннее и темнее, чем должна быть. И тогда Тишь вытащил руки из-за спины и показал, что в них ничего нет.
Мия вздохнула. Опустила клинок. Тишь заговорил на безъязыком, его пальцы двигались так быстро, что Мия с трудом поспевала.
Помочь тебе.
Мия начала жестикулировать в ответ, но немного неуклюже.
Помочь мне с чем?
Юноша кивнул на пузырящиеся смеси, колбы, конденсаторы и банки. Мия вспомнила, как он выглядел во время бичевания. Как обнажились в немом крике эти беззубые десны. Ее руки быстро задвигались, взгляд не отрывался от Тиши.
Почему?
Тут он замешкался. Идеальный лоб омрачили небольшие морщинки.
Я наблюдал.
Тебе здесь не место.
Пришел черед Мии хмуриться. От недоумения. Оскорбления.
Что это значит?
Руки юноши заработали, ловкие пальцы создавали слова из тишины.
После бичевания
ты была единственной,
кто спросил, в порядке ли я, –
всем остальным было все равно.
Тишь покачал головой.
Тебе здесь не место.
Мия насупилась.
А тебе, значит, место?
Он кивнул.
Уродливый, как и все остальные.
Мия пришла в замешательство. Обошла стопки бурлящей посуды, источающей сладкий аромат смерти. Встала перед юношей и взяла его за руки, прошептав:
– Тишь, о чем ты говоришь? Ты совсем не уродливый.
Тут он даже рассмеялся. Его голосовые связки давно атрофировались от молчания, и смешок больше походил на писк. Тишь быстро прикрыл рот ладонью и затрясся всем телом, но Мия все равно успела мельком увидеть беззубые десны за этими губками бантиком. Трещины в его глазах.
– Что с тобой произошло? – выдохнула она.
Взгляд юноши стал напряженным. Глаза – как опаленное солнцами небо.
Рабство.
– Но у тебя нет рабского клейма.
Он покачал головой.
Они хотели сохранить нашу красоту.
– …Они?
Дом удовольствий.
В желудке у Мии похолодело, когда она прочитала его жесты. Девушка сразу же поняла, что он имел в виду. Откуда он явился. Кто обладал им до этого – и почему ему выбили все зубы.
– О Богиня, – выдохнула Мия. – Мне так жаль, Тишь.
Видишь?
Его губы изогнулись в подобии улыбки.
Тебе здесь не место.
Он осмотрел комнату, кипящую жидкость и мертвых крыс, гниль и ржавчину в воздухе.
Но доброта должна пожинать доброту —
даже в таком поле, как это.
Тишь засунул руку в карман штанов, и на секунду рука Мии снова потянулась к рукаву. Тьма вокруг них задрожала. Но вместо скрытой заточки юноша достал книгу в кожаном переплете. Открыл случайную страницу. Мия увидела зашифрованные записи – похоже на смесь последовательности Эльберти и собственной фантазии. Узнала почерк. Сам шифр.
– Это ежедневник Карлотты, – выдохнула она.
Тишь кивнул.
– Откуда он у тебя?
Юноша склонил голову.
Я же говорил.
Я наблюдал.
Сердце Мии забилось быстрее. Она перевернула страницы, увидела, что многие из них забрызганы засохшей кровью. Страница в конце была вырвана. Под кожей девушки медленно вскипала ярость, но она быстро ее присмирила. Нет смысла бушевать без причины. Тишь предлагал ей помощь. Он мог заполучить записи Карлотты и не убивая ее – юноша шатался по Церкви с самого прибытия. Тем не менее зачастую очевидный ответ
