– Каково это было? – спросила Карлотта. – Ткачество.
Мия несколько мгновений окидывала девушку изучающим взглядом.
– Неописуемо больно, – наконец ответила она.
– Но оно того стоит?
Мия пожала плечами. Посмотрела на свою грудь и почувствовала, как расплывается в улыбке.
– Ты мне скажи.
Эшлин тоже улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев ее ладони. Карлотта ухмыльнулась, как человек, который только читал об этом в книгах, и пригладила прядь на рабском клейме. Другие аколиты медленно рассаживались в зале, с интересом разглядывая новое и в то же время знакомое лицо Мии. Осрик, брат Эшлин. Худой и тихий Тишь. Даже Джессамина откровенно пялилась. Впервые за всю свою жизнь Мия вызвала чье-то любопытство.
Она заметила, как приятель Джессамины, Диамо, таращился на нее, пока рыжая не ударила его локтем в ребра. Увидела, как другой аколит – симпатичный итреец с милыми карими глазами по имени Марцелл – тоже ее разглядывал. Мия коснулась своего лица. Услышала эхо слов шахида Аалеи в своей голове. Ощутила, как они набухают под ее кожей.
«Сила, – поняла она. – Теперь у меня есть своего рода сила».
– Милые дамы, – произнес чей-то веселый голос.
Трик бесцеремонно уселся рядом с Эшлин, на его подносе высилась гора свежих ломтиков ржаного хлеба с маслом и стояла миска с бульоном. Не поднимая глаз, он обмакнул хлеб в бульон и зачерпнул из миски ложкой. Но как только двеймерец приблизил ее к губам, он тут же замер.
Часто заморгал.
С подозрением принюхался к ложке.
– Гм-м.
Он насупленно смотрел в миску с бульоном, словно тот украл его деньги или же нелестным образом отозвался о его матери. Смахнув дреды с глаз, Трик протянул ложку Мие.
– Тебе не кажется, что он как-то странно пахнет? Клянусь…
Когда он наконец заметил ее новый облик, то открыл рот так резко, как распахивается ржавая дверь на сильном ветру.
– Смотри, как бы драконий мотылек не залетел, – усмехнулась Эшлин.
Трик не сводил глаз с Мии.
– Что с тобой произошло?
– Ткачиха, – Мия пожала плечами. – Мариэль.
– Она забрала твое лицо?
Мия уставилась на него.
– Не забрала. Просто… изменила его.
Трик прожигал ее взглядом. Морщинка на его лбу стала глубже. Он посмотрел на свой нетронутый завтрак и отодвинул миску с бульоном. А затем, не произнося ни слова, встал и вышел.
– Мне показалось или он… расстроился? – рискнула нарушить тишину Карлотта.
– Любовная ссора? – хихикнула Эшлин.
Мия подняла костяшки, и та загоготала.
– О, любовь моя, верни-и-и-ись, – продолжала насмехаться девушка, пока Мия вставала со стула.
– Иди на хер, – проворчала Мия.
– Ты слишком мягкосердечная, Корвере. Это они должны бегать за тобой.
Мия пропустила мимо ушей подкол, но когда она попыталась уйти, Эш удержала ее за здоровую руку.
– У нас сейчас урок по истинам. Шахид Паукогубица не терпит опозданий.
– Ага, – кивнула Карлотта. – До меня доходили слухи, что она убила одного из своих послушников за опоздание. Первый раз предупредила. Второй раз предупредила. А затем – черный склеп в главном зале.
– Это смешно, – фыркнула Мия. – Кто так поступает?
Карлотта покосилась на ее локоть.
– Те же ребята, которые отрубают руку за царапину на щеке.
– Но убивать за такое?
Эш пожала плечами.
– Папа предупреждал нас с Осриком, прежде чем отправить сюда, Корвере. Последний шахид, которого ты захочешь разозлить, это Паукогубица.
Мия вздохнула и неохотно села на место. Но, в конце концов, Эш сказала правду. Мия здесь не для того, чтобы играть роль подруги-утешительницы; она здесь, чтобы отомстить за свою семью. Консула Скаеву и его прихлебателей не убить какой-то дурочке с ранимым сердцем. Что бы ни мучило Трика, это подождет до конца уроков. Мия молча доела завтрак (она не учуяла ничего странного в запахе бульона, несмотря на сомнения Трика), а затем отправилась вместе с Эш и Карлоттой на поиски Зала Истин.
Прошло не так много времени, прежде чем Мия поняла, что из всех залов в Тихой горе этот найти проще всего. Спускаясь по винтовой лестнице, она вдруг сморщила нос от отвращения.
– Бездна и кровь, что это за запах?
Лицо Карлотты источало благоговение, в глазах вспыхнул огонь.
– Истины, – пробормотала она.
Вонь усилилась, пока они шли в темноте. Вонь гнили и аромат свежих цветов. Сухих трав и кислот. Скошенной травы и ржавчины. Аколиты остановились у огромных двустворчатых дверей, и когда те распахнулись, запах нахлынул на них волной.
Мия глубоко вдохнула и ступила во владения шахида Паукогубицы.
Если в зале Аалеи преобладал красный цвет, то мотивом этого был зеленый. Зеленоватый свет проникал через витражные окна, стеклянная посуда была окрашена в разные оттенки зеленого – от лаймового до темно-нефритового. Центральным элементом помещения был длинный стеллаж из железного дерева. На каждом рабочем месте были разложены чернильницы и пергамент. Полки вдоль стен полнились тысячами разных баночек с множеством веществ. На стеллаже выстроились различные флаконы, трубки, пипетки и воронки. В колбах и чашах, расставленных по всему залу, происходили некие реакции, издающие диссонирующую мелодию кипения и шипения.
В углу комнаты стояли небольшой столик и живописный стул с высокой спинкой. Среди разнообразных приборов затесался стеклянный террариум, устланный соломой. Внутри ползали шесть крыс – упитанных, черных и гладких.
Трик пришел раньше Мии и сидел в дальнем конце зала, полностью ее игнорируя. Сев рядом с Эш, Мия начала рассматривать оборудование: мензурки, колбы и пузырящиеся баночки. Все инструменты аркимической мастерской. Едва Мия начала догадываться, какие «истины» они тут будут изучать, как ее мысли прервал вязкий, как мед, голос:
– Однажды я убила человека за семь ночей до того, как он умер.
Мия посмотрела прямо перед собой и села ровнее. Из-за занавески в углу зала появилась женщина. Высокая, элегантная, с прямой, как лезвие меча, спиной. Ее дреды выглядели замысловато. Безукоризненно. Кожа носила темный оттенок полированного ореха, присущий всем двеймерцам, но лицо не украшали чернила. Она была одета в длинную развевающуюся мантию насыщенного изумрудного цвета, шею опоясывало золото. На талии висели три изогнутых кинжала. Губы были накрашены черным.
Шахид Паукогубица.
– Я убила итрейского сенатора поцелуем его жены, – продолжила она. – Прикончила ваанианского лэрда бокалом его любимого золотого вина, при этом ни разу не прикоснувшись к бутылке. Погубила одного из величайших в истории воина люминатов кусочком кости размером не больше, чем мой ноготь. – Женщина встала перед террариумом, крысы в нем наблюдали за ней темными глазами. – Нектар одного цветка может вырвать нас из этой хрупкой оболочки с большей жестокостью, чем любой клинок. И ласковее, чем любой поцелуй.
Паукогубица подняла полоску марли с полудюжиной кусочков сыра. Развернув ткань, вытряхнула их в террариум. Попискивая и повизгивая, крысы кинулись поглощать свою пищу, покончив с сыром за пару секунд.
– Это истина, которую
