Паукогубица побарабанила длинными ногтями по стенкам террариума, и Мия поняла, что все крысы погибли.
Шахид опустила голову и горячо пробормотала:
– Услышь меня, Ная. Услышь меня, Мать. Эта плоть – твой пир. Эта кровь – твое вино. Эти жизни, их конец – мой подарок тебе. Прими их в свои объятия.
Паукогубица открыла глаза и посмотрела на аколитов. Ее голос нарушил гробовую тишину, завесой опустившуюся в зал.
– Итак, кто рискнет высказать догадку, что послужило причиной кончины этих подношений?
Вновь воцарилась тишина. Поджав губы, женщина переводила взгляд с одного аколита на другого.
– Ну же, говорите. Мыши мне нужны даже меньше, чем крысы.
– «Поступь вдовы», – наконец предположил Диамо.
– «Поступь вдовы» вызывает судороги в животе и кровавую рвоту перед самым концом, аколит. Эти же подношения умерли без писка в знак протеста. Еще варианты?
Мия моргнула. Потерла глаза. Возможно, это все ее воображение. Возможно, воздух здесь был хуже. Но внезапно ей стало трудно дышать…
– Ну так что? – поторопила Паукогубица. – В будущем вам может пригодиться ответ.
– «Аспира»? – спросил Марцелл, прикрывая рот, чтобы откашляться.
– Нет, – покачала головой Паукогубица. – Яд подействовал слишком быстро. «Аспира» убивает за минуты, а не за секунды.
– «Всегибель», – раздались крики. – «Вечнотень». «Чернометка». «Злоба».
– Нет, – ответила Паукогубица. – Нет, нет, нет.
Мия вытерла увлажнившуюся от выступившего пота губу. Часто заморгала. Взглянула на Эш и увидела, что у девушки такие же проблемы с дыханием. Глаза покраснели. Грудь быстро поднималась и опускалась. Окинув взглядом комнату, Мия поняла, что симптомы проявились у всех аколитов. У Джессамины. Тиши. Петруса.
«У всех, кроме…»
Черные губы шахида расплылись в улыбке.
– Думайте быстрее, дети.
«У всех, кроме Трика».
– Вот дерьмо, – выдохнула Мия.
Вспомнила, как он, откидывая дреды от глаз, протянул ей свою ложку. «Тебе не кажется, что он как-то странно пахнет?..»
Трик недоуменно крутил головой, пока остальные аколиты задыхались. Белль упала на пол, царапая себе грудь. Губы Пипа приобрели почти фиолетовый оттенок. Мия вскочила на ноги, сбивая свой стул на пол. Паукогубица посмотрела на нее, слегка вздернув идеально выщипанную бровь.
– Что-то не так, аколит?
– Завтрак… – Мия посмотрела на своих вспотевших коллег-послушников, которые жадно глотали воздух. – Зубы Пасти, она отравила наш завтрак!
Ее глаза округлились. Раздались проклятья и шепот. Страх распространялся среди аколитов, как дикий огонь в глубоколетье. Паукогубица сложила руки и прислонилась к столу.
– Я же говорила, что ответ еще пригодится вам в будущем.
Мия осмотрела комнату. Грудные клетки аколитов сжимались. Сердца колотились. Мия вспоминала все, что знала о ядах, все страницы «Аркимических истин», которые она читала снова и снова. Она не поддалась нарастающей вокруг панике. Бесстрашная в присутствии Мистера Добряка. Что она знала?
«Яд принимается перорально. Безвкусный. Почти без запаха».
Симптомы?
«Проблемы с дыханием. Тяжесть в груди. Потоотделение. Боли нет. Галлюцинаций нет».
Осмотревшись, она увидела, что Карлотта встала – рабыня бегала взглядом по полкам над их головами, а ее губы что-то тихо шептали. Губы и ногти Эшлин посинели.
«Гипоксия».
– Легкие, – прошептала она. – Дыхательные пути.
Мия покосилась на Паукогубицу. Мозг лихорадочно работал. Перед глазами поплыли черные пятна.
– «Красная георгина»…
Мия моргнула. Чужой шепот вторил ее собственному, произнося ответ одновременно с ней. Она посмотрела на Карлотту, увидела ответный взгляд распахнутых покрасневших глаз. Но она знала. Она поняла.
– Ты принеси синюю соль и кальфит, – скомандовала Мия. – Я вскипячу перечное молоко.
Девушки поплелись к переполненным полкам и принялись копаться в ингредиентах. Игнорируя боль, Мия вытащила руку из повязки, отодвинула коробку с парализующим корнем и сбила на пол банку сушеных гордотрав, с грохотом разбив ее. Поднявшись на носочки и потянувшись к банке перечного молока, стоявшей в задней части полки, она оглянулась на Трика и указала на одну из масляных горелок на столе.
– Трик, зажги ее!
Тишь упал на колени, лихорадочно втягивая воздух. Марцелл повалил свой стул на спинку, хватаясь за грудь. Трик, не задавая лишних вопросов, зажег горелку и быстро отступил, когда хрипящая, потеющая Мия поставила стеклянную емкость на огонь. Затем она вылила туда перечное молоко, и сероватая жидкость практически мгновенно начала пузыриться. Комната закачалась перед глазами. Джессамина стояла на четвереньках, Диамо камнем рухнул на пол. Паукогубица молча наблюдала за происходящим, улыбка не сходила с черных уст. Женщина и пальцем не повела, чтобы помочь. Не произнесла ни одного слова.
Карлотта наконец нашла голубую соль, споткнулась и чуть не упала на горелку. Высыпав трясущимися руками в кипящую колбу сапфировые гранулы, она добавила горсть ярко-желтого кальфита. Из колбы донеслась череда тихих хлопков, повалил густой зеленоватый дымок. Смрад был сродни сахару, кипящему в забитом унитазе, но когда Мия вдохнула его, то обнаружила, что тяжесть в груди ослабевает, черные пятна в глазах гаснут. Плотный дым вырывался из колбы и густым слоем опускался на пол.
Карлотта потащила Тишь, уже почти без сознания, Мия помогла Белль и Петрусу подползти ближе к дыму. Эш и Пип почти не шевелились. Синие губы. Синяки под глазами. Но через несколько минут, вдыхая зловонный дым, все восстановили дыхание. Руки все так же дрожали. На каждом лице читалось недоверие.
В зале раздалось медленное рукоплескание. Потрясенные аколиты округлившимися глазами посмотрели на Паукогубицу, которая, по-прежнему прислонившись к столу, улыбалась.
– Превосходно, – похвалила шахид, глядя на Карлотту и Мию. – Рада видеть, что хотя бы вы двое располагаете определенными знаниями об истинах.
– И так… вы нас испытываете? – ахнула Карлотта.
– Ты не одобряешь, аколит? – Паукогубица склонила голову. – Вы здесь для того, чтобы стать смертельным орудием Матери Священного Убийства. Думаете, жизнь у нее на службе будет испытывать вас с большим милосердием?
Мия до сих пор страдала от легкой одышки, но ей удалось обрести голос:
– Но шахид… что, если бы никто из нас не знал ответа?
Паукогубица посмотрела на аколитов, стоявших и сидевших вокруг уже остывшей колбы. Снова постучала пальцами по террариуму с мертвыми крысами.
Перевела взгляд на Мию. И очень медленно пожала плечами.
– Возвращайтесь на свои места.
Все еще не до конца оправившись, послушники расселись на стульях. Марцелл похлопал Мию с Карлоттой по спинам, проходя мимо. Тишь и Петрус кивнули в знак благодарности. Белль по-прежнему трясло, поэтому она опустила голову между колен. Эшлин стрельнула в Мию взглядом, кричавшим «Я же тебе говорила», когда присаживалась рядом. История о том, как Паукогубица убила опаздывающего аколита, уже не казалась такой надуманной…
– Отличное показательное выступление, Корвере, – прошептала Эш.
– Выступление? – прошипела Мия. – Зубы Пасти, мы все могли сдохнуть!
– Все, кроме малыша Трикки, конечно же. – Эш улыбнулась двеймерцу. Тот похлопывал Белль по спине, его глаза были распахнуты от изумления, но выглядел он вполне здоровым. – Под этими татуировками оказался впечатляющий нос. Напомни мне
