Трик подошел к кровати, беззвучно шагая по каменному полу. Двигаясь как волк с опущенной головой и принюхиваясь к ее запаху. Мия догадывалась, что он чует ее желание. Сердце колотилось в груди. Во рту пересохло, как в пустыне за стенами горы. Она снова глотнула золотого вина, наслаждаясь тем, как оно обжигало горло, словно дым. Трик сел на край матраса, не в силах оторвать от нее взгляд. Между ними потрескивало напряжение, отчего уголки ее губ поползли вверх. Мия чувствовала, как оно покалывало в ее пальцах. Пульсировало под кожей. Желание. Она желала его. А он желал ее. Между ними – никого и ничего.
Трик выпил залпом и скривился. Мия наблюдала, пока он глотал, как свет играет на его губах, на глубоких впадинах шеи, на сильной, безупречной линии подбородка.
– Еще?
Он кивнул. Молча. Девушка медленно поднялась и почувствовала, как бретелька сорочки сползает с плеча. Села, скрестив ноги, и шелк задрался до бедер. Наполнилась темным наслаждением, заметив, как его взгляд спускается по ее телу прямо к тени между ног. Мия встала на четвереньки и поползла по меховому одеялу, не отводя взгляда от юноши. Потянулась за чашкой в его руке, обвела пальцами ее край, а затем и его запястье. Пробежалась по его руке к плечу, наблюдая, как кожа юноши покрывается мурашками, и прислушиваясь к его неровному дыханию. Их лица были в сантиметре друг от друга.
Мия даже не знала, кто подался вперед первым. Он или она. Только то, что они столкнулись друг с другом. Глаза закрыты, жадный рот находит его, словно всегда знал дорогу. Теплая кожа, губы – еще теплее. Сильные руки и твердые мышцы. Его пальцы зарылись в ее волосы. Мия стянула с него рубашку, завозилась с поясом. Трик схватил ее сорочку в кулак и сорвал с тела, словно она Мие никогда и не понадобится.
Она толкнула Трика на спину, встала на четвереньки и села ему на лицо. В отчаянном желании вкусить его одновременно с тем, как он вкушает ее. Губы юноши оставили пламенную дорожку на внутренней части бедра, руки изучали нагую плоть и заставляли ее вздрагивать. Ахнув, Мия стянула его бриджи до колен, и в ту же секунду, как она взяла его в рот, она почувствовала, как пальцы Трика раздвигают ее губы в промежности. Застонав прямо с ним во рту, девушка ощутила ласку языка юноши и начала шептать мольбу, потерявшись в тенях над головой. Его пальцы, о Дочери, а его гладкий, огненный жар на языке… Губы Трика прижались к ее пульсирующему клитору. Издав стон, Мия активнее заработала рукой, провела языком вокруг головки и спустилась к самому низу. Желая большего. Желая всего.
Мия поднялась и повернулась, толкая Трика обратно на спину, когда он потянулся за ней, с сияющими от желания глазами. Запрыгнув на юношу, она взяла его член в руку, опьяненная вожделением. Быстро проводила кулаком вверх и вниз под его стоны, а затем прижала головку к себе. Трик резко поднялся, прильнул ртом к ее груди и схватил девушку за бедра, опуская ниже. Но она воспротивилась на еще одну бесконечную секунду, замерев прямо над ним. Встретилась с Триком взглядом. В миллиметре и бесконечно далеко от наслаждения.
Но, в конце концов, очень медленно Мия села ниже, ниже, всматриваясь в его глаза; боль переплелась с удовольствием, воздух застрял в легких, отказываясь выходить. Богиня, до чего же он был твердым. Она откинула голову, ресницы затрепетали. Трик сжал в кулаке ее длинные волосы, язык ласкал то один сосок, то другой, в то время как Мия двигала бедрами, выгнув спину, и царапала его плечи. Они двигались как единое целое. Он покусывал ей шею. Шипел. Молил.
Трик скользнул между ними рукой, потянулся к ее промежности. Начал ласкать ее пальцами, выписывая круги; жар внутри Мии разгорался все ярче и свирепее, пока не остался один огонь, ослепляющий глаза. Все мышцы сжались, и девушка беззвучно закричала Трику в волосы. Он бушевал и пылал внутри нее. Глаза юноши расширились, все тело танцевало, пока Мия раскачивалась взад-вперед. Она посмотрела ему в глаза, зная, что Трик на грани и умолял ее позволить ему закончить. И за долю секунды до этого она поднялась с него и завершила действие рукой, ахнув, когда Трик извергся на ее живот и грудь, нашептывая ее имя.
Обмякшие, бездыханные, мокрым клубком они упали на кровать.
В трепещущей тьме воцарилась тишина. Тени в комнате качались и вздрагивали. Книги попадали с полок и валялись – открытые, помятые – по всему полу. Дверцы комода распахнулись, стул был перевернут, в комнате царил хаос. Но Трик притянул ее в свои объятия, поцеловал в лоб, и на секунду, крошечную секунду, Мия позволила себе расслабиться. Закрыла глаза и забыла. Слушая биение его сердца в груди, чувствуя убывание жара и широко улыбаясь.
Казалось, они лежали так целую вечность. Она прижималась к его коже, щекой к груди. Ее волосы укрывали юношу, словно одеяло, бархатно-черные, как тени вокруг. И там, в этой ныне неподвижной черноте, Мия прошептала:
– Я слишком много заплатила тому милому юноше.
Она ждала ответа. Секунды растягивались в минуты. Наконец подняв голову, Мия поняла, что Трик не существовал для этого мира – тихое дыхание просвистывало сквозь его приоткрытые губы.
Мия улыбнулась и покачала головой. Наклонившись, ласково поцеловала его. А затем обняла, закрыла глаза и, умиротворенно вздохнув, наконец впала в сон.
И тогда тени снова зашевелились.
Поначалу медленно.
Покрываясь рябью.
Извиваясь.
Наконец, собираясь в тонкую, как лента, форму, сидящую у изножья кровати.
Не-кот смотрел на девушку не-глазами. Терпеливо ждал, как всегда, когда придут сны. Когда появится шанс разорвать в клочья ужасы, которые преследовали ее каждую неночь с тех пор, как он откликнулся на ее зов. Каждую неночь он сидел рядом, пока она спала. С каждым глотком становясь сильнее и сильнее.
Нечто по кличке Мистер Добряк ждало. Обучавшееся терпению целую вечность. Тихое, как могила. Уже скоро. В любой момент она начнет всхлипывать. Шептать его имя. Что ей приснится сегодня? Те, кто пытался ее утопить? Отец, дергающий ногами, с пунцовым лицом, издающий булькающие звуки? Философский Камень и ужасы, обнаруженные внутри; четырнадцатилетняя девочка, потерявшаяся во тьме?
Неважно.
На вкус они все одинаковы.
Кошмары появятся в любую секунду.
В.
Любую.
Секунду.
Но впервые за целую вечность кошмары так и не явились.
Девушка не боялась.
И там, в пустом мраке, не-кот склонил
