– Похоже, у нас нет выбора: придется оставить животное себе.
– Он выбрал вас! – улыбнулся епископ. Пес, словно в ответ, замолотил хвостом по полу. – Теперь надо придумать ему имя.
– Если мы дадим ему имя, получится, что мы в некотором роде обязуемся оставить его у себя, – сказал мистер Мёрри.
– А разве нет? – спросила Полли.
Бабушка тихонько вздохнула:
– Похоже, что да.
– Вот и доктор Луиза говорила, что вам нужна новая собака, – добавила Полли.
– Может, ты дашь ему имя, а, Полли? – предложил епископ.
Девушка посмотрела на собаку. Пес, хотя и не походил ни на одну из известных ей пород, был по-своему красив. Гладкая, блестящая рыжевато-палевая шкура и черная каемка на ушах придавали ему благородный вид. Хвост был тонкий и необычайно длинный, с черной кисточкой на хвосте.
– Наверное, у него должно быть какое-то кельтское имя. Ну, то есть, если он действительно имеет отношение к Карралису.
– А может быть, это все же просто бродячая собака, – не сдавался мистер Мёрри.
– Огам! Давайте назовем его Огамом!
– А почему бы и нет? – сказала Поллина бабушка. – Дать имя собаке – что может быть нормальнее и обыденнее? А нам сейчас как раз недостает нормальной обыденности.
Пес улегся у ног Полли и сладко, негромко засопел.
– Ну хорошо, Полли, – заговорил дедушка. – Давай устроим нормальный, обыденный урок. Что такое принцип неопределенности Гейзенберга?
Полли вздохнула и начала успокаиваться. Мир физики элементарных частиц, как ни странно, казался теперь родным и знакомым.
– В общем, если ты измеряешь скорость частицы, ты не можешь измерить ее положение. А если ты измеряешь положение, ты не можешь измерить ее скорость. Можно измерить либо то, либо другое, но не оба одновременно.
– Верно. Сколько кварков в протоне?
– Три. По одному каждого цвета.
– А положение?
– Два верхних кварка и один нижний.
– А кварки – это…
– Бесконечно малые частицы. Само слово «кварк» взято из «Поминок по Финнегану».
– Соответственно, Марри Гелл-Манн, который их так назвал, явно читал Джеймса Джойса. Я это нахожу довольно утешительным.
И Полли тоже. Работа с дедушкой была делом привычным и обыденным, но вот на кухне у доктора Луизы она себя чувствовала немного не в своей тарелке.
И дедушка с бабушкой, видимо, тоже. Урок как-то сошел на нет. Бабушка убрала со стола вянущий букет роз и вылила воду из вазы.
– Пойду выкину их в компост и погляжу, не найдется ли новых, которые можно поставить.
Мистер Мёрри посмотрел на внучку:
– Ты как, в порядке?
– Ага, конечно! Все нормально.
– Если я схожу в сад с бабушкой, ты посидишь пока здесь?
– Я никуда не уйду.
– Я тоже! – пообещал епископ.
– Ну, мы буквально на пару минут.
Когда дверь за мистером Мёрри захлопнулась, епископ сказал:
– То, что произошло ночью…
– Это было очень страшно.
– Страшно? – переспросил он. – Тебе сейчас страшно?
– Немножко.
– Этого мало. Нельзя допустить, чтобы ты еще раз попала во временной портал.
Полли посмотрела на собаку. Огам… Блестящий черный нос. Глаза закрыты, ресницы темные, длинные…
– Сегодня ночью я попала в портал потому, что спустилась к бассейну и нашла серебряный обруч.
– Не делай так больше.
– Ну конечно, епископ! Но в первый раз, как я туда провалилась, я просто шла по тропинке, которая ведет к Звездному Валуну.
– Лучше бы ты уехала домой.
– Епископ, но я же нахожусь внутри тессеракта. Дедушка считает, что, если меня оттуда изъять, это может мне серьезно навредить.
– Наверное, он прав. А он верит, что Тав действительно был готов возложить тебя на алтарь и принести в жертву?
– Не знаю. Мне вот как-то не верится.
– Лучше поверь, детка. Сама идея кровавых жертвоприношений не укладывается в нашу современную картину мира, но она не слишком отличается от многого из того, что творится в наши дни. А чем тебе электрический стул или смертельная инъекция не человеческое жертвоприношение?
– Нам говорят, что это делается ради того, чтобы защитить общество, – сказала Полли.
– А разве Тав не пытается защитить свое общество единственным известным ему способом? Ведь он верит, что, если не умиротворить Мать, его землю и его народ захватят более сильные племена.
– Но я нравлюсь Таву… – тихо вымолвила Полли.
– Что в этом удивительного? Оттого, что ты ему нравишься, ему будет труднее сделать то, что он считает должным. Разве ты не понимаешь? Он должен повиноваться Матери независимо от того, хочется ему этого или нет.
– Какая-то недобрая у него Мать, – заметила Полли.
– Мне не хочется это говорить при твоих бабушке с дедушкой. Они и так уже достаточно расстроены, а если отослать тебя нельзя, потому что это чревато опасными последствиями, ни к чему расстраивать их еще сильнее.
– Согласна. Обещаю больше не делать глупостей.
– Теперь насчет Закари.
– Не понимаю, при чем тут Закари.
– Возможно, Карралис прав. Если он близок к смерти…
– Я не думаю, что он вот прямо сейчас может умереть. Но он боится.
– Чего?
– Смерти. Он боится смерти.
– Ну да. – Епископ кивнул.
– Он ведь думает, что смерть – это конец. Пфф – и нету. Исчезновение.
– А ты, Полли?
– Я не могу себе представить, что Макс просто взяла и исчезла из Вселенной. Мне нет необходимости знать, как она там и как ей удается оставаться собой – учиться тому, что ей надо узнать, делать то, что ей следует делать. Но я просто не могу представить, что ее больше нет.
– Вот и я верю в то же, во что и ты, – сказал епископ. – Этого достаточно.
Тут вернулись Мёрри. Миссис Мёрри несла несколько желтых роз, которые еще не отцвели где-то в укромном уголке сада. Она подрезала стебли, поставила цветы в вазу и водрузила ее на стол. Все они чувствовали себя на грани срыва, не в своей тарелке, и пытались вернуть в нормальную колею то, что нормальным не было.
– Ну, по крайней мере, вы к этому серьезно относитесь, – заговорила Полли. – Не думаете, будто мы с епископом с дуба рухнули.
– Хотелось бы, да не выходит, – призналась бабушка.
– Я предпочел бы, чтобы мы могли участвовать в этом вместе с вами, – развел узловатыми руками мистер Мёрри.
Тут вошла доктор Луиза с двумя пакетами из оберточной бумаги. Она поставила пакеты на стол, сняла верхнюю одежду и повесила ее на рога.
– Там хлеб – не такой вкусный, как твой, Алекс, но тоже вполне приличный. И нарезки всякие.
Епископ распаковал пакеты, поставил на стол тарелки с хлебом и мясом, пока доктор Луиза доставала из холодильника соусы и кувшин с молоком.
– Давайте я чай заварю, – вызвался епископ.
Все сели за стол и принялись делать сэндвичи. «Мы просто не знаем, о чем говорить», – подумала Полли.
Доктор Луиза вздохнула.
– День всех усопших… – сказал епископ. – Горестная дата для нас с Луизой.
Повисла тишина. Полли вопросительно оглянулась на дедушку с бабушкой. Миссис Мёрри ровным тоном объяснила:
– В этот день муж и сынишка Луизы вместе с женой Нейсона погибли в железнодорожной катастрофе. Луиза выжила. Нейсона с ними не было.
– Это было очень давно. – Лицо доктора
