Жители, собираясь небольшими компаниями, бормотали, шипели, гудели, почти как рой шершней, поглядывали в сторону шалаша, но близко не подходили. Не будь с нею сейчас Клепа и целителя, неизвестно, что бы с ней сделали…
Гроза за озером стихала, уходила все дальше, и сквозь гневные тучи снова проглянуло медное солнце. От жары листва, которая еще оставалась на деревьях, увядала и сыпалась на землю, сухая и бледная.
Полли закрыла глаза. Почувствовала, как до ее руки дотронулись сухие стариковские пальцы. Целитель. Повеял прохладный ветерок, коснулся щек, век. Воды озера мирно плескались о берег. Сердитые люди смолкли.
Небо мало-помалу расчистилось. Раскаты грома утихли, но барабаны все рокотали.
День тянулся бесконечно. Клеп уснул, лежа на боку, посапывая, как ребенок, положив голову на руку. Целитель тоже прилег. Глаза у него были закрыты, но Полли казалось, что он не спит, что он удерживает ее в неподвижном центре покоя. Она чувствовала, как ее кровь струится по жилам – живая кровь, благодаря которой существовали и ее разум, и ее мысли, и она сама.
Готова ли она отдать эту кровь по доброй воле?
И где Закари? Что он – до сих пор алчно цепляется за жизнь, какую угодно жизнь, любой ценой? В нем не было никакой воли, его ничто не заботило, кроме него самого. Понимает ли он, чего требует на самом деле?
Заката не было. День угас, но облака не окрасились золотым и алым. Просто становилось все темнее и темнее. Развели костры, стали готовить ужин. И снова послышался людской ропот. Здесь полная луна не взойдет над деревьями, как бывало у народа Ветра, – она поднимется над озером, встанет из вод.
Полли с ужасом прислушивалась к нетерпеливому перешептыванию. Тынак вышел на середину прогалины, взглянул сначала на озеро, потом развернулся, окинул взглядом селение, черную громаду леса за ним, посмотрел в сторону поляны с кровавым камнем.
Пронзительный вопль разнесся над поселком. Вопль дикого ужаса, такого безудержного ужаса, что Полли содрогнулась. Вопль повторился. Неужели кто-то уже там, у кошмарного алтаря, кто-то видит занесенный над собой острый нож? Полли приподнялась, ища источник вопля.
И увидела Закари. Закари отбивался, вырывался, верещал. Его держали двое мужчин из племени. Закари тщетно пытался освободиться, но его неумолимо тащили к Тынаку.
На горизонте, за озером, показался слабый отсвет.
– Не-ет! – надрывался Закари. – Не смейте ее убивать! Я не хотел этого! Не хотел! Не смейте, не смейте! – У него язык заплетался от ужаса. – Лучше я, меня лучше убейте, убейте меня, только ее не трогайте… – Он увидел Полли и внезапно забился в рыданиях. – Полли, я не хотел! Это я виноват! Остановите же их, кто-нибудь, остановите их, пусть лучше меня убьют, а Полли не трогают…
Тынак подошел к юноше и хлестнул его по губам:
– Поздно!
Закари потрясенно умолк. Он попытался высвободить руку, чтобы вытереть губы, но воины крепко держали его, и струйка крови поползла у него по подбородку.
– Жертва должна быть безупречна, – произнес Тынак. – А ты недостоин.
Полли сделалось так же холодно, как тогда, когда она плыла через озеро. Закоченело не только тело, но и мысли, и само сердце застыло.
Целитель встал, опираясь на плечо Полли. Он выпрямился, но руку не убрал, а оставил ее на плече девушки, как бы в знак защиты.
Клеп поднялся и сел. Полли увидела – не отдавая себе отчета, – что на поясе у него кривой нож и что сейчас Клеп достал этот нож и стиснул его в руке.
– Тынак, я тебя предупреждаю… – начал он, но Тынак угрожающе вскинул руку. Ему, с его властью, оружие было ни к чему. А Клеп, со сломанной ногой, зажатой между двумя деревяшками, даже встать не мог…
Тынак пренебрежительно махнул рукой воинам, что держали трепыхающегося Закари. Воины бросили юношу на землю, будто убитого оленя. Он упал и остался лежать, жалобно всхлипывая. Воины подошли к Полли. Они взглянули на целителя, но тот не убрал руки с ее плеча. Полли не узнавала этих людей – это не были Зимний Иней и Черный Стриж. Бормоча нечто напоминающее извинения, один из воинов вежливо отвел руку целителя и схватил Полли.
– Стойте! – вскричал Клеп. – Стойте!
Но он мог только смотреть в беспомощной ярости, как воины волокут Полли к Тынаку.
– Тынак! Если ты причинишь ей зло, это навлечет погибель на все племя! – предупредил Клеп.
– Крови! – взвыла толпа. – Крови богам! Кровь ради земли, кровь ради дождя, кровь ради урожая, кровь ради жизни!
Поднялся ветер, пылающие факелы задымились. Из озера стремительно вставала луна, огромная, кроваво-красная. Полли показалось, будто сердце у нее остановилось. Люди орали, ритмично притоптывали в такт рокоту барабанов и собственным возгласам. Жалобные стенания Закари таяли струйкой дыма.
– Кро-ви! – скандировали люди. – Кро-ви! Кро-ви!
Полли медленно тащили между шатрами в сторону тропы, ведущей через лес к ужасному алтарю.
Закари вскочил на ноги и ринулся к Полли. Один из воинов ударил его, и юноша рухнул на землю, хныча, будто больной ребенок.
– Глядите! – вскричал Клеп, перекрывая рев толпы. – Тынак! Люди! Поглядите на озеро! Разве не видите?
Послышались изумленные и испуганные возгласы.
Полли тоже посмотрела в сторону озера, стараясь устоять на ногах. На фоне шара восходящей луны виднелся силуэт большого каноэ с резными выгнутыми концами. Когда каноэ подплыло ближе, сделалось видно, что в нем находятся два человека. Карралис греб большим веслом. Рядом с ним гордо стоял Ог. А на носу возвышался епископ Колубра, и его руку блестящими кольцами оплетала Луиза Большая.
– Видите?! – торжествующе воскликнул Клеп. – Богиня воззвала, и они явились на зов! Посмеете ли вы поднять руку на богиню?
Воины отпустили Полли и отшатнулись в испуге.
Полли кинулась на берег:
– Епископ! Карралис!
Следом за ней к воде спустился Тынак.
Епископ с Карралисом казались черными силуэтами на фоне неба.
Полли забежала в воду, пытаясь вытянуть каноэ на берег. Тынак махнул рукой, и Черный Стриж с Зимним Инеем вытащили лодку на каменистый пляж.
Внезапно луну затмила черная туча, которая стремительно наползала на небо, гася звезды. Налетевший порыв ветра заставил факелы зашипеть и задымиться. В толпе послышались возгласы ужаса и смятения.
– Знамение! – провозгласил Клеп. – Это знамение!
Карралис выпрыгнул из каноэ и помог выйти епископу. Ноги у старика подкашивались, и он опирался на друида. Луиза Большая обвивала его тугими кольцами. Целитель подошел ближе, пристально взглянул сначала на Карралиса, потом на епископа, чье лицо вдруг озарилось пугающей вспышкой молнии. Почти сразу вслед за молнией грянул гром, гулко прокатившийся меж двух горных цепей: той, что принадлежала народу Ветра, и той, что находилась на земле народа Дальнего берега Озера.
А вслед за этим хлынул дождь. Сначала тяжелые капли забарабанили по воде, по берегу, по шкурам шатров. А потом ливануло стеной, как будто самые
