А ведь он мог. Он понимал, зачем. И даже решился, отчаянным рывком переломив что-то важное в себе. Но дракон выбрал Гасталлу.
И Шадек обрадовался. Ему не нужно было лишаться своей силы.
Но прошло два дня — и Шадек стал ощущать себя репьем на собачьем хвосте, который просто тащится куда-то вслед за собакой, не принося ни вреда, ни пользы. Он не верил в эту затею, он не хотел этой поездки, ни к чему не стремился и ни за что не боролся. И когда раз в жизни он решился поставить кого-то выше себя самого, поступить как добросовестный маг — его жертва оказалась вторичной, лишней, негодящей.
Первая радость уступила место возмущению и обиде.
Шадек вынырнул, перехватил воздуха и снова нырнул, поплыл в другую сторону. Зря эта вода не ледяная.
Но он им всем еще покажет. Он еще может принести пользу. Много-много пользы! Как положено толковому магу, занятому не только собой. И даже больше, потому что сил у него хватит на пару-тройку толковых магов.
Первым делом следует сгрузить с Бивилки часть гласнических обязанностей. Незрячая магичка со всеми делами не справится.
Она вообще мало с чем теперь справится. Нужно будет о ней позаботиться.
Шадек вынырнул, перевернулся на спину и открыл глаза. Зимнее небо тут было не серо-белым, как в Ортае, а ярко-голубым. По нему, будто танцуя, кружилась пара драконов, песочный и бурый.
Что-то изменилось в его отношении к Бивилке. И он даже не понял, когда. С первых школьных лет он привык относиться к ней тепло и снисходительно, беззлобно подначивать и стоять за нее горой, как за любого из школьных друзей.
Конечно, еще в первый год учебы Шадек заметил ее восторженно-трепетливую влюбленность. Но Бивилка была слишком дорога ему, чтобы просто попользоваться ее чувствами, и недостаточно хороша, чтобы искренне разделить их. Так оно все шесть лет и проболталось — никак, в его шуточках и ее свекольных щеках.
Потом, в послешкольной жизни, детская влюбленность Бивилки переросла в привычную взрослую безнадежность. Смущаться и маяться магичка перестала и смирилась с тем, что будет вечно таскать свои неуместные чувства, как занудно зудящую ранку.
Шадек по-дружески заботился о Бивилке — до этой самой поездки. Когда вдруг понял, что легче было бы ему лишиться зрения, чем видеть, как мучается она. Что лучше он отдаст самое дорогое, что у него есть — магическую силу, — чем допустит, чтобы это сделала она.
Непредвиденные нежные чувства в оправе из ощущения собственной бесполезности. Как воодушевляюще.
Ничего не придумав, Шадек перевернулся на живот и поплыл к берегу. Пора делать со своим магическим даром что-нибудь посерьезней восторженных воплей.
Он сможет. Он справится. Сил у него в достатке, было бы желание. Он столько полезного сделает, что Страж, не приходя в сознание, от изумленья в Чашу рухнет.
Бивилка стояла на берегу озера, задрав голову к небу, где играли меж облаками два дракона. Отросшие ниже ушей волосы делали ее еще больше похожей на одуванчик.
— Ты что тут делаешь? — воскликнул Шадек, выходя из воды. — Ты как дошла сюда одна? Ты же могла грохнуться по дороге, заблудиться! С ума сошла?
Бивилка обернулась к нему с улыбкой и тут же отвела взгляд, залившись краской.
— Я вижу.
Пылающие щеки убедили Шадека лучше самых проникновенных слов. Однако натягивать штаны он не бросился, вместо этого крепко ухватил магичку за подбородок, развернул лицом к себе, подвигал его влево-вправо. Глаза у нее были самые обычные — ореховые, смущенные, зрячие. Разглядев вблизи глубокие рваные шрамы на его висках, магичка смутилась еще больше.
— Значит, так, да? Почему Рогуша не сказала, что ты не навсегда ослепнешь?
— Говорит, что не знала. Хотя могла бы догадаться, — и, подражая тягуче-шелестящему голосу, Бивилка проговорила: — «Если не вернуть магу зрение, он сможет найти драконов снова. А зачем им это нужно? В конце концов это не важно — навсегда или нет. Важно, чтобы взаправду!»
— Это правильно, — согласился Шадек и выпустил ее подбородок. — Я рад. Честно. Как раз пытался представить, сколько хлопот будет Мошуку с незрячим гласником.
Бивилка рассмеялась. Сегодня ничто не могло испортить ее настроения.
— Как думаешь, у них там все в порядке? В Мошуке? — спросила она, просто чтобы не молчать. Голый Шадек, конечно, восторгал ее, но и смущал неописуемо.
— Нет. — Он добрался наконец до одежды, с трудом принялся натягивать штаны на мокрые ноги. — Я думаю, у них там все очень сильно не в порядке и им до зарезу нужен еще один гласник.
Несколько вздохов понадобилось Бивилке, чтобы понять, о чем он говорит.
— Ты же это не всерьез?
— Всерьез. И надолго. — Шадек подумал и добавил: — И это я тоже всерьез.
И поцеловал ее.
Бивилка пискнула и вцепилась в него так сильно, что Шадек рассмеялся. Отстранился.
— Это тоже надолго? — Она держалась за его мокрые плечи и была пронзительно-малиновой.
— Я не знаю, — беспечно ответил он и ухмыльнулся, — но ведь это не важно, навсегда или нет. Важно, чтобы взаправду.
В ярком небе лениво вылезло из-за пушистого облака мягкое зимнее солнце. В его лучах упоенно кувыркались два молодых дракона: песочный и бурый.
