— Если бы магоны не знали магии, — словно не слыша его, продолжала Алера, — то их маги не устраивали бы походы в Миры-междумирья. А если бы магоны туда не попадали и не тащили с собой Кристаллы, то мы не забирали их сюда и демоны не сумели бы так просто расселиться в Идорисе… — голос ее становился все тише. — А у нас ведь много чего одинаково с Азугаем. Магия. Общая речь. Они даже верят в Божиню по-своему. Ведь кто-то должен был все это им принести, и не теперь, а давно, еще до того, как здесь все началось. И мы же знаем: Шель любил рисовать маговские Карты… такие же, как теперь тащат через Миры из Азугая.
— И ты решила, что это мои родители принесли в Азугай магию, общую речь и веру в Божиню, — Тахар сказал это совершенно обычным тоном, и Алере немедленно захотелось лягнуть его, — появившись там сто лет назад. Или еще раньше. Мы ведь сколько лет назад это обговорили и оставили в покое! Мои родители не могли появиться в Азугае так давно!
— Дефара сказала, ты похож на мага, который приходит все время, — уперлась Алера, — и Дефара знала про демонов. Как демоны попали сюда, что им помогает, и при чем тут драконы, и как их найти, и что будет, если разбудить. Азугайские призорцы еще сто лет назад пытались все это донести до нас. Они уже тогда знали, что случилось, как и почему, и что будет дальше, и что надо сделать. А наши призорцы знают древние байки про лихованников — откуда бы они взялись, если лихованники появились только теперь?
Тахар обхватил ее за плечи и уставился в серое зимнее небо. Вылезло бы солнце, что ли.
— И еще, — торжествующим шепотом закончила Алера, — Дефара ни разу не говорила, что произойдет, если драконы не проснутся. Все, что сейчас происходит, уже много раз бывало! Но никогда не случалось так, чтоб драконов не разбудили и чтобы наш мир погиб!
— Знаешь, — после долгого молчания вкрадчиво сказал Тахар, — Элай прав: ты еще более свихнутая, чем кажешься.
Эльф расхохотался. Алера сбросила руку Тахара со своих плеч, и маг тоже рассмеялся, дернул ее за ухо, взъерошил волосы.
— Ну что? — Мимо прошагал Эдфур, помахивая огромным топором. — Время к полудню! Хватит уже торчать тут, как вилы в говне, двигаться надо!
На поляне и так жизнь кипела вовсю, ходили туда-сюда люди и эльфы, сновали гномы, что-то спешно доедали, собирали, дергали Террибара и Оля. Бульб сидел на плече у наместника, болтал ногами и приговаривал: «Не помрем, не помрем ведь!» Эллорцы невозмутимо беседовали с лошадками. С интересом наблюдали за суетой несколько троллей, остальные шатались по лесу неподалеку, высматривая что-то, ведомое им одним.
Алера взяла друзей за руки, стиснула пальцы.
— Будьте там осторожны, ладно?
— Ладно, — покладисто согласился Тахар. — Мы и близко подходить-то не будем, если ты там не провозишься полдня.
— А зачем выпросили у меня клинки?!
— Для пущей сохранности. А так я щиты буду ставить, Сетями покидаюсь немного…
— А я буду поражать их своей меткостью. И красотой.
Алера рассмеялась, прижалась к боку эльфа на вздох, и он обнял ее за плечи.
Тахар проследил за их взглядами и строго велел:
— Даже не вздумайте.
Алера потупилась. Элай закатил глаза:
— Ну чего еще?
— Не вздумайте целоваться до того, как все закончится. А то у нее в голове будет твориться Божиня пойми что, и тогда она что-нибудь обязательно сделает не так. Да и ты тоже.
Впервые на памяти Тахара Алера покраснела так, что стали не видны веснушки на ее щеках. Эльф поморщился.
— Тахар!
— Что?
— Заткнись, а?
* * *Наказная сила. Магия тени.
Словно что-то щелкает в головах магов, и они понимают, что означали эти слова. А может быть, понимание дает им Страж — на этот раз без слов.
Магия тени — древняя и могучая. Возможно, даже всемогущая. Страшная. И прекрасная. Прекрасней горящей школьной башни в своем величии.
Что там какая-то башня в сравнении с добровольно сожженной судьбой!
Магия тени — магия чужой силы, отданной вместе с наказом.
Отданной добровольно. Без остатка. Навсегда.
— Кто из вас предоставит наказную силу? — повторяет Страж, словно выполняя ритуал.
Маги не могут двинуться с места. Не могут даже переглянуться. Не потому, что Страж не разрешает — просто они боятся того, что увидят в глазах друг друга. И поэтому смотрят только на дракона, завороженные.
Каждому из них в сей вздох хочется оказаться где-нибудь очень далеко. Оторвать ноги Дефаре, которая ни о чем таком не предупреждала. Устыдиться собственной трусости и мелочности в такой важный вздох, когда речь идет о целом мире.
Но на самом деле их никто не спрашивал, какой ценой они хотят спасать этот мир.
И теперь никто не спрашивает: в самом ли деле мир достаточно хорош для подобной жертвы?
Что там сказано в Преданиях о маговском назначении?
Один только Шадек не ощущает ни стыда, ни растерянности — он искренне, от всей души возмущен. Ему хочется топать ногами и орать во весь голос, кричать всякие гадости и отчаянно-бесполезное «Ну я же говорил!». И еще ему хочется надавать себе по лицу за то, что сразу не взял в охапку Оля и эту поганку и не увез за море.
Потому что Шадек — единственный, кто точно знает: нет, сто раз нет, этот мир недостаточно хорош для подобных жертв! Потому что быть магом — невероятно здорово, и уже ради одного этого стоило появиться на свет. И ничего в этом мире и Мирах не может быть достаточно важным, чтобы отдать свою магическую силу навсегда и до последней капли!
