Длинное окно занимает заднюю стену комнаты. Там собралась группа взрослых, они с любопытством и тревогой вытягивают шеи, заламывают руки и тихо переговариваются. По выражениям их лиц я понимаю, что это родители.
Я смотрю на время записи. Это было до того, как Сасукэ похитили.
Мой взгляд возвращается к детям. Я изучаю их лица, пока не нахожу того, кого ищу. Я вижу Сасукэ, сидящего в центре комнаты.
Джэкс стоит рядом со мной, тоже наблюдая за сценой. Она слабо улыбается при виде маленького Сасукэ, а потом кивает в сторону девочки в другой части комнаты. Ее каштановые волосы заплетены в две низкие косички.
– Это ты? – спрашиваю я.
– Мне тогда было семь, – отвечает Джэкс. – Как и всем остальным в этой комнате. Таково было требование этого исследования – и в частности Тейлор. Вот где я впервые познакомилась с Сасукэ.
Я бросаю взгляд на родителей у окна.
– Твои родители там?
Она качает головой:
– Нет. Тейлор удочерила меня.
Теперь я смотрю на нее с удивлением.
– Тейлор – твоя мать?
– Я бы не сказала, что она по-матерински воспитывала меня, – бормочет Джэкс. – Но да, она нашла меня в больничной палате приюта. Позже я узнала, что она удочерила меня, чтобы внедрить в это исследование.
Джэкс показывает на двух взрослых в дальнем левом углу. У меня уходит мгновение на то, чтобы узнать родителей Хидео и Сасукэ – ту пожилую пару, которую я однажды встречала.
– Они выглядят совершенно по-другому, – бормочу я.
На записи они намного лет моложе, словно с момента исчезновения их сына прошло не десять лет. Мина Танака одета в аккуратный костюм и белый лабораторный халат с логотипом института на кармане, у нее молодое лицо и черные волосы. Отец совсем не похож на хрупкого, болезненного мужчину, которого я видела в доме Хидео, – скорее, на более старшую версию Хидео с такими же красивыми чертами лица и высокой подтянутой фигурой. Я бросаю взгляд на Джэкс.
– Что это за исследование? Почему Сасукэ в нем участвует?
– Все дети, которых ты видишь здесь, умирают, – отвечает Джэкс. – Из-за аутоиммунного расстройства, неизлечимого с точки зрения медицине.
Умирают? Хидео никогда не упоминал об этом. Мой взгляд возвращается к Сасукэ, его большие блестящие глаза выделяются на маленьком бледном личике. Я думала, что это освещение…
– Ты… ты знала? Родители Сасукэ знали? – заикаюсь я. – А Хидео?
– Понятия не имею, рассказали ли об этом Хидео, – говорит Джэкс. – Если он никогда не делился с тобой, скорее всего, его родители утаили это. Я была слишком маленькой, чтобы понять, как тяжело болею. Я не знала, что причиной, по которой меня никто не хотел брать, была… Ну… Кто захочет удочерить умирающего ребенка? Даже сам Сасукэ не знал. В то время он думал, что просто заболевает быстрее остальных детей. – Она пожимает плечами. – Ты особо не задаешь вопросы, когда тебе так мало лет. Ты веришь, что все нормально.
Я вспоминаю, как Хидео просил Сасукэ замедлить шаг, как отругал младшего брата и плотно обмотал синий шарф вокруг шеи Сасукэ.
– И это исследование было сосредоточенно только на неизлечимо больных детях?
– Тейлор хотела проверить экспериментальное лекарство, которое должно было оказаться революционным, – говорит Джэкс. – Оно могло бы излечить различные детские заболевания, воспользовавшись молодыми клетками и превратив их в набор суперклеток. Так что можешь представить, сколько родителей, у которых не оставалось других вариантов, были готовы отправить детей на это радикальный эксперимент. Что терять?
Я снова смотрю на комнату, мой взгляд задерживается на лицах родителей, прижавшихся к стеклу. Они с надеждой наблюдают за каждым движением своих детей. Мина Танака крепко прижимает руку мужа к груди, не отрывая взгляда от Сасукэ.
Меня начинает тошнить. Эта сцена напоминает мне о ложной надежде, которую давало мне и моему отцу каждое новое лекарство. Вот это точно оно. Оно должно спасти.
– Всегда есть что еще терять, – шепчу я.
Мы смотрим, как лаборант поправляет браслет на запястье одного ребенка.
– Конечно же, исследование было прикрытием, – продолжает Джэкс. – Пока небольшая команда серьезно работала над настоящим лекарством, Тейлор проводила свое собственное исследование.
– Так в чем заключался ее эксперимент?
– Особым требованием исследования был разум ребенка. Для испытания нужно было иметь IQ как минимум шестьдесят. От детей требовали поразительной дисциплины. Им нужно было продемонстрировать высокую энергичность и мотивацию. Их мозг должен был сработать определенным образом во время серии проверок, которые проводила Тейлор. – Она смотрит на меня. – Ты знаешь, насколько умен Хидео Танака. Сасукэ был даже умнее. Он легко проходил тесты. Тейлор нашла меня в приюте прежде всего потому, что услышала о моих высоких показателях IQ. О Сасукэ она узнала от самой Мины, так как они обе работали в институте. Мы оба прошли ее проверки.
Я сглатываю. Хидео рассказывал мне о Сасукэ, о том, что его младший брат прошел много проверок интеллекта.
– Что искала Тейлор? – спрашиваю я.
– Кандидата, чей разум был достаточно силен, чтобы выдержать его отделение от тела.
Внезапно я нахожу настолько ужасную связь между этими опытами, что у меня кружится голова.
– Так вот почему Тейлор нужен был неизлечимо больной ребенок, – выдыхаю я.
Глаза Джэкс, холодные как камень, мрачнеют от правды.
– Если бы они умерли во время исследования, можно было бы легко списать это на их болезнь. Использовать ее как прикрытие. Родители подписали свое согласие. Таким образом, никто ничего не заподозрит и не начнет задавать вопросы.
Мы продолжаем смотреть, запись завершается и автоматически переключается на следующую. Мы просматриваем по крайней мере дюжину. Некоторые дети в исследовании сменяются; количество родителей у окна тоже уменьшается. Я не хочу спрашивать Джэкс, куда те подевались, были ли это дети, которые не смогли пройти через испытания.
Мы просматриваем другую запись, класс исчез. За окнами садится солнце. Тейлор тихо разговаривает по-японски с другим ученым, ее голос достаточно тихий – внизу начинает появляться перевод на английский. Я удивленно моргаю – это Мина.
– Уже в третий раз твой сын оказывается на первом месте по тестам в своей группе, – говорит Тейлор. Она смотрит на Мину так же сочувствующе и подбадривающе, как и на меня. – Сасукэ прошел тесты на таком высоком уровне, что нам пришлось переделывать категории.
Мина хмурится и опускает голову.
– Мне не нравится, как он ведет себя дома после этих проверок. У него постоянные кошмары и кажется, он больше ни на чем не может сосредоточиться. Врач говорит, что состав его крови не улучшился. И он снова потерял в весе.
– Не делай этого, Танака-сан, – мягко говорит Тейлор. – Мы так близки к прорыву.
Мина колеблется, встречаясь глазами с коллегой. Не знаю, что она видит, но ей удается выдавить из себя улыбку.
– Прости, директор, – наконец говорит она с глубочайшей усталости. – Я все равно хочу забрать Сасукэ из эксперимента.
Тогда Тейлор одаривает ее печальным, сочувствующим взглядом – таким
