– Он… он…
– Ты не хочешь понять, – Изабель говорила спокойно и мягко, как с ребенком или душевнобольным, – я увидела это, девочка. Просто увидела. Я Изабель Эрнандес де Сааведра, и меня считают не только гадалкой. Еще меня считают ведьмой, и многие удивляются, почему до сих пор за меня не взялся ни один командор. Энрике мне не настолько хорошо знаком, чтобы я рассказала ему это. И, конечно, он мне редко что-то рассказывал вообще.
Шейла кивнула. Ее, наконец-то, отпустило. Похороненные воспоминания порой возвращались. Возвращались так страшно и больно, что она закрывалась на несколько дней и тихо выла у себя. Пока не встретила Энрике.
– Недавно в квартале, где находится «Роза», появились три новых копа. Из патрульных. Ты их знаешь. Они приехали с востока вместе с новым интендантом полиции. Они его люди и плевать хотят на устоявшиеся правила. А наши… защитники, – Изабель сплюнула, – боятся их. И им плевать, что те вытворяют в борделе, где мне так посчастливилось жить несколько лет. Вчера они добрались до меня.
Она расстегнула крючки высокого, горлышком, воротника-стойки. Развела в стороны и показала. Багровые подтеки свежих синяков. И теперь Шейла действительно поняла, что нужна ей куда больше, чем она, Шейла, могла себе представить.
Время сразу после первых Адовых врат остановилось, замерло, недолго поразмышляло и сошло с ума. Неслось, как хотело, или еле-еле ползло, если желало ползти. Хотя по часам, наручным, карманным и даже напольным, это сказать было нельзя. Стрелки, как и раньше, отмеряли секунду за секундой, складывая в минуты, часы, дни и годы. Вот только в головах у людей время скакало по-своему. Порой возвращало их куда-то очень далеко, куда-то, где люди еще были зверьми.
Люди говорили о Боге. Искали правду в нем и Святой книге. Но не хотели видеть правду в самих себе и собственных поступках. Отец лжи и его Козлоногий правили в свое удовольствие, ведь люди, наконец-то, полностью открыли для себя свободу. Или свободы.
Грабь, жги, убивай, насилуй, ешь, блюй и снова жри, наплевав на умирающих в соседнем доме таких же, как ты, людей. Позволено все, захочешь и возьмешь. Все, все, что захочешь. Порядок зиждется только на силе. Ты силен – ты король. А остальные могут делать, что смогут, не более.
Почти семь десятков лет человечество страдало, погибало, умирало, пожираемое недугами, эпидемиями, Бойней и злом. Но главным злом, как и всегда, был человек человеку. И спорить с этим не взялся бы никто.
Шейла сморкнулась в плед, откинула его в сторону. Прошлепала босыми ногами до шкафа с одеждой, по дороге наступив на один из осколков. Не глядя, на ходу, достала его и пошла дальше. Уже натягивая джинсы, она услышала голос Изабель, теперь не казавшийся высокомерным или наглым:
– Это можно понимать как согласие?
Шейла кивнула, не оборачиваясь.
Бойня сделала из людей зверей. Порой она превращала их в псов. Жадных, похотливых и трусливых поодиночке кобелей. Бешеных тварей. А таких надо убивать. Изабель произнесла нужное. Адрес и имена троих, что прятались от нее.
Ее «друзья»-патрульные… Они погибли в тот же вечер. Чиканос вывезли их за город, в один из брошенных доков. Шейла заметала следы с помощью Большого Джо. Джо действительно был крайне большим, голодным и относительно умным. Огромная тигровая акула, превращенная Бойней в истинного морского демона.
Оравшие патрульные болтались на крюках трех погрузочных кранов, работающих через раз. Примотали их хорошо, чтобы не сорвались раньше времени. Шейла прохаживалась на относительно безопасной высоте, по стальному перекрытию второго этажа. Металлическая решетка прогибалась и страдальчески скрипела. Большой Джо бурлил хвостовыми плавниками внизу, порой жадно щелкая челюстями. Поросенок, пошедший для затравки, ему оказался на один укус. Большой Джо жаждал полноценного ужина.
Смотреть на пиршество она не осталась. Ее, честно признаться, мутило от такого. Хватило и последних из пяти насильников. Их лиц, их криков и просьб, их запаха страха. Шейла развернулась и уехала назад. Вернее, попыталась уехать. У заезда в док их ждали все ребята Хулио Иглесио Кортасара, человека, кому они перешли дорогу с месяц назад. Выбраться смогла только Шейла.
Неделю она пряталась в нижних ярусах остатков городской канализации и на чердаках чужих кварталов. Через неделю, отчаявшись и понимая, что ее все равно ищут и обратиться за помощью не к кому, ночью она пробралась в «Красную розу».
По комнате, где Изабель принимала гостей, жаждавших узнать будущее, стлался тяжелый запах сандала. Шейла, замершая за портьерой, следила за двумя чинами городской полиции. Те явно хотели не узнать о будущем, а проникнуть в недалекое прошлое. Судьба трех пропавших копов волновала самого интенданта. Но Изабель ответить им не смогла. А те особо и не настаивали.
Когда за ними закрылась дверь, Изабель встала и заперла ее сразу на несколько замков. Потом налила воды, отпила и уставилась в окно. Точно на то место, где пряталась Ши.
– Сандал может перебить любой запах, Шейла, но… – Она поставила стакан на стол. – Но точно не такой, что вызревает примерно пять-шесть дней в канализации, подвалах и чердаках. Выходи, хватит прятаться.
Вот так она и оказалась у нее. И застряла надолго. На целых полгода. На длинных шесть месяцев взаперти. В узком заднем дворике, где Шейла гуляла и разминалась по ночам. Во второй комнате, спальне, на узком и незаметном тюфяке, убираемом под кровать Изабель. Наедине с ней и несколькими полками книг. Кто стал ее большим другом, Изабель или ее книги? Шейла не смогла бы ответить на этот вопрос.
Посреди Бойни, посреди раскаленного страхом и злостью Фриско… Они оказались странным тихим островком. Они многое давали, многое объясняли. История, философия, романы и даже толстенная энциклопедия по анатомии и большой медицинский справочник. И разговоры с Изабель по ночам.
Дни испанки-гадалки расписывались чуть ли не на недели вперед.
Порой Шейла даже помогала гадалке, совершая редкие вылазки в город. Появление у гадалки помощницы, изуродованной прислужниками Козлоногого во время дороги из Остина во Фриско, в какой-то момент поверили даже копы. Так что Шейла смогла не часто, но выходить в город. На рынок, по лавкам, иногда даже до площади. Но до площади только в сопровождении Изабель.
Ночами они разговаривали. Каждую ночь. Две очень похожие даже внешне молодые женщины, схожие даже судьбой.
Семья у Изабель… испанка молчала про них. Единственное табу в их отношениях. Хотя нет, было еще одно. Шейла никогда не видела Изабель без одежды. Даже в крохотной ванной, которую им приходилось делить. В какой-то момент Шейла поймала себя на мысли, что Изабель успевает
