Они видели и растоптанные, со старыми подметками сапоги сержанта. И его витой шнур-аксельбант, надеваемый только на такие выезды и чуть блестевший серебром канители на застиранном сером материале мундира. Дрожащие, плохо слушавшиеся пальцы правой руки, бывшие такими уже три года как, с последнего ранения.
– Нечего вам здесь делать, gringo. – Madron расстегнула сумочку, выложила перед сержантом пять серебряных долларов с «орлом». – Выпейте с вашими парнями за наш счет. И езжайте дальше. Не задерживайтесь.
Сержант не стал с ней спорить. Они уехали под вечер.
Разговор Луизы, отца и матери с Хавьером был не очень долгим. Спорить не хотелось. Но желания младших madron уважала. Сложно бороться с глупостью тех, кого любишь. Семья Круз согласилась взять Хавьера на обучение.
– Хави, хватит лентяйничать. – Алехандро Круз поднес к глазам бинокль. – Нам скоро выезжать.
Хавьер, в очередной раз воткнувший кирку в спекшуюся от солнечного жара землю, сплюнул. Лентяйничать…
Алехандро-младший, выбрасывавший из ямы землю, подмигнул ему. И тряхнул головой, сбрасывая пот. Прямо как собака. Хотя… как раз собака, на удивление флегматичный ретривер Роско, страдал от жары куда меньше людей. Пес прятался под брюхом бронефургона патрульных и лежал, высунув язык. Он бы залез под бронеавтомобиль, но времена пошли такие… горючего стало не хватать. И на квадроциклы тоже.
Хавьер, Алехандро-младший, Педро и Альмадовар рыли длинную глубокую могилу. Спорить со старшим Крузом никто не собирался. Да и не получилось бы по-другому. Пусть найденные растерзанные тела принадлежали gringos, но их уважали. Отец Бартоломью, отец Натаниэль и отец Элайя заслужили покоя в земле. Жечь их Алехандро-старший наотрез запретил.
Земля поддавалась плохо. Сухая, сбитая в плотные, еле развалишь, комья, переплетенные густой сеткой травы. Кирки и заступы царапали ее уже битый час, но результат так и оставался практически нулевым.
Алехандро недовольно оглядывался. Хавьер вполне понимал причины такого поведения старшего. Святые отцы передвигались на мулах. Пусть и с кибернетической начинкой. Те тоже валялись рядом с телами найденных ездоков. Именно валялись, разодранные в клочья, блестели металлом и проводами потрохов. От самих священников осталось не так и много плоти. Это было очень плохо. Ведь пока Бойня обходила провинцию стороной.
Но везти с собой грязные окровавленные останки Алехандро Круз просто не мог. Фургон ехал полным, тяжело поскрипывая усиленными мостами. Дорогой груз, упакованный в зеленые патронные ящики, места практически не оставлял. Именно из-за этого кирки и заступы вгрызались в землю.
Круз оглянулся еще раз. Смерть, пропитавшая это место, нервировала. Но что-то еще не давало сосредоточиться. Что-то еще.
Солнце палило, заставляя щуриться даже под затемненными очками маски. Хорошо, что не приходится носить кислородные маски, как в обретавшем силу Анклаве, там, дальше на севере. Что не так?
Ветер гонял пыль, заставив все же замотать лицо плотным шарфом. Каково приходилось парням, рывшим могилу, Алехандро представлял. Но помогать нельзя. Следить за горизонтом сейчас стоило даже не в две пары глаз и один чуткий нос.
Анна-Мария, оседлавшая кабину их «бизона», смотрела в другую сторону. Прислонившись спиной к трубе от печи, следила через прицел винтовки.
– Алехандро?
– Да?
– Почему мне кажется, что за нами следят?
Круз-старший кивнул. Чувство не отпускало и его. Откуда, кто? Он покосился на собаку и замер. Роско, прятавшийся от жары, был мертв. Круз понял это по еле уловимым взгляду мелочам, благодаря наитию, настойчивому крику интуиции. И он успел сделать единственно правильное: заорать, подзывая экипаж. Земля вокруг фургона вздыбилась, разлетаясь в стороны. Парни бежали к фургону, а Анна-Мария начала стрелять.
Здесь, в провинции, Бойня почти не давала о себе знать. Но не в этот раз.
Хавьер влетел в фургон, бросившись к месту наводчика кормового пулемета. В семье Круз учили хорошо, он все помнил и делал как надо. Сверху, прозвенев каблуками, в люк спрыгнула Анна-Мария, подмигнула ему.
– Стреляй, Хави, чего застыл?
Алехандро, прикрывающий экипаж, ввалился внутрь через дверь. Запнулся, падая и зажимая бедро. Кровь хлестала во все стороны. В дверь тут же ударили снаружи, скрежеща по металлу твердым и острым. Анна-Мария бросилась к Алехандро, фургон резко двинулся вперед, и девушка с размаху впечаталась головой в борт.
Хавьер сглотнул и вцепился в пулемет. Или в его подобие. Корму фургона защищал «гатлинг». Шесть стволов взревели и завизжали, раскручиваясь. Хлестнули вокруг металлом, отбрасывая приземистых серых существ, рвущихся к людям.
Когда в амбразуре Хавьер вновь увидел незаконченную могилу, все встало на свои места. Семья Круз умела воевать. А серых тварей, убивших священников, оказалось не так и много. Заложенная Альмадоваром хитрая петля вела их за фургоном, подставляя под огонь всех трех пулеметов.
Когда они вернулись в форт Круз, Алехандро уже не хрипел, а спокойно и ровно дышал, успокоившись в морфиновом сне. У Анны-Марии на лбу вздулась огромная шишка. Святых отцов, погибших от когтей дьявольских приспешников, они все же не закопали, загрузив поверх машины.
Первым настоящим уроком для Хавьера стал именно этот. Ибо стратегия и тактика всегда познаются на практике.
Второй урок он получил немногим позже.
Небольшая деревушка у горных отрогов жила овцами. Мясо, шерсть, кожа, молоко. Горы делали их жизнь опаснее многих других деревень и поселений провинции. Почему-то именно в горах хватало порождений тьмы.
Деревушка, живущая практически сама по себе, решила не участвовать в ежемесячной оплате семье Круз. Решила вроде бы твердо и бесповоротно. Семью Круз это не устроило.
К деревне они подошли еще вечером, точно в час, когда пастухи загоняли стада. Атаковать Алехандро-старший, впервые назначенный командиром «троицы», объединенных трех групп, решил утром. Перед самым рассветом.
Хавьер, недавно переведенный из стрелков в водители, сидел у колеса, привалившись к остывающей широкой резине. Жевал буррито, запивая из фляги холодной водой. От pulke, предложенной Альмадоваром, он отказался. Не любил спиртного. Да и не хотелось.
– О чем думаешь, Хави? – Анна-Мария шлепнулась рядом. – Дай пожевать.
Хавьер кивнул, разломив оставшееся буррито. Бабушка Доминика Круз готовила очень вкусно, стало немного жалко.
– Так о чем? – напомнила Анна-Мария, не жуя проглатывая кусок за куском.
– Про утро. – Хавьер почесал под мышками, понюхал пальцы. Мыться хотелось очень сильно. – Про деревню.
– Нечего там думать, – усмехнулась она. – Все сделаем, как надо.
– Зачем оно надо?
Девушка непонимающе посмотрела на него.
– Ну и вопросы у тебя, дружок… – Анна-Мария взъерошила черные короткие волосы. – А сам как думаешь?
– Не знаю… Мы же их должны защищать. Нет?
Девушка щелкнула его по носу.
– Ох, Хави, дурачок ты все-таки. Мы должны только тем, кто этого сильно хочет. И не бесплатно. Разве твоя семья отдает кому-то урожай без денег? А? Странно, правда?
– Решаете вопросы морали, compadres? – Алехандро подошел тихо и незаметно. – Хави? Анна-Мария?
– Да. – Хавьер встал, неловко отряхивая брючины. Перед Алехандро он всегда робел,
