– Одри Роуз, – прошептал Томас, когда директор ненадолго вышел в подсобку за учебными материалами. – Пожалуйста, позволь мне объясниться.
Я бросила на него предостерегающий взгляд, позаимствованный у тети Амелии. Если из-за него я не получу место в академии, я его убью. Томас отодвинулся, но по-прежнему не сводил с меня взгляда. Я крепко сжала губы, опасаясь, как бы не обрушить на его голову град ругательств. Я стала смотреть прямо перед собой, игнорируя Томаса.
На стене за столом Молдовеану висела большая классная доска. Ее черная поверхность была пуста. Директор достал из подсобки скелет и поставил его перед нами. Он взял указку и принялся поочередно указывать на разные его части. Я заерзала на стуле, надеясь, что я ничего не упустила. Томас тоже продолжал ерзать. Его взгляд прожигал дыру в моей сосредоточенности. Я так сжала перо, что костяшки пальцев побелели.
– Мистер Фаррел, пожалуйста, назовите эту кость.
Я пыталась не смотреть по сторонам.
– Это череп, сэр. – Ирландец расправил плечи и заулыбался, как будто он нашел лекарство от редкой болезни, а не всего-то навсего правильно назвал череп.
– Мистер Хэйл. Вот эту, пожалуйста.
– Ключица, сэр.
Урок продолжался в том же русле. Каждый студент получал смехотворно легкий вопрос, и я уже подумала было, уж не ошибалась ли я насчет трудности этого курса. Затем Молдовеану вдруг опустил указку и снова вышел в подсобку. Вернулся он с подносом, на котором стояли банки с прозрачной жидкостью, а в них лежали кости, похожие на куриные. Я принюхалась. Ни карболкой, ни формалином не пахло.
– Мисс Уодсворт, выйдите к доске, пожалуйста.
Я глубоко вздохнула, встала и заставила себя действовать. Я подошла к директору и сосредоточилась на банках у него в руках. Он протянул мне одну.
– Осмотрите ее и сообщите, что вы обнаружили.
Я поднесла банку поближе к лицу и понюхала.
– Такое впечатление, сэр, что это куриные кости, залитые уксусом.
Молдовеану коротко кивнул.
– А как это вещество воздействует на кости?
Мне захотелось прикусить нижнюю губу. Все теперь смотрели на меня, подмечая каждую мою паузу и каждое движение. Я попыталась обдумать значение уксуса, но никак не могла сосредоточиться.
Андрей фыркнул.
– Кажется, она нездорова, сэр. Может, ее психика пострадала?
Студенты расхохотались. Я вспыхнула. Директор даже бровью не повел в сторону смеющихся и явно не хотел ничем помогать мне. Я в ярости хотела ответить на выпад, но меня опередил Томас. Он вскочил так стремительно, что опрокинул свой стул.
– Довольно! – воскликнул он, и голос его был холоднее бушующей снаружи бури. – Мисс Уодсворт – одаренный специалист. Не смейте смеяться над ней!
Если я и была подавлена прежде, это было ничто перед замешательством, охватившим меня теперь. Молдовеану отступил, глядя на Томаса с таким видом, как будто с ним внезапно заговорила ящерица.
– Хватит, мистер Крессуэлл. – Он указал на перевернутый стул. – Если вы не в состоянии сидеть спокойно, мне придется попросить вас выйти. Мисс Уодсворт, мое терпение истощается. Что может произойти с костью в уксусе?
Кровь по-прежнему стучала у меня в висках, но я слишком разозлилась, чтобы обращать на это внимание. Мысли мои внезапно прояснились. Кислота. Уксус – это кислота.
– Она сделается хрупкой. Известно, что кислота разрушает фосфат кальция, и в результате кость становится еще и мягче.
Губы Молдовеану почти что сложились в улыбку.
– Князь Николае, перечислите, какие суставы с какими движениями тела связаны.
Я перевела дыхание и вернулась на свое место. Во мне бурлила злость. Томас опять выставил меня на посмешище перед остальными студентами! Нарочно или нет, но он изрядно подточил наши шансы пройти пробный курс. Остаток урока я не отрывала взгляда от своей тетради, размышляя, какую глупость Томас выкинет следующей.
– Мой брат попросил меня замолвить за него словечко.
Дачиана вытащила кресло из моей спальни и поставила его перед диваном. Где-то через час к нам должна была присоединиться Анастасия, но сейчас мы были втроем: Иляна, Дачиана и я.
Стоящий перед нами поднос с едой оставался нетронутым. У меня не было ни малейшего аппетита. Я жестом предложила гостьям садиться на диван, а сама опустилась в кресло напротив. Я не желала обсуждать свою злость на Томаса, но Дачиана не собиралась считаться с моим молчанием.
– Он ужасно себя чувствует. Я вправду считаю, что он не думал, что его действия произведут такое впечатление. Томас смотрит на мир по-своему. Для него любая проблема имеет решение. Он не понимает чувств, но пытается. И хочет учиться.
Я не стала указывать, что если бы он был заинтересован в обучении, он сделал бы выводы уже после первого нашего разговора, состоявшегося, когда он сообщил мне, что я должна делать. И затем он уж никак не должен был устраивать ту сцену на уроке анатомии. Вместо того, чтобы высказать свой гнев, я просто сказала:
– Мне нужно время.
– Да, это можно понять. Я никогда прежде не видела его таким… страдающим. Он только и делает, что расхаживает по своим покоям взад-вперед. Не хотите что-нибудь передать ему, пока я не ушла?
Я покачала головой. Да, я ценила попытку Дачианы восстановить нашу дружбу, но момент был неподходящий. Я не позволю никаким внешним воздействиям влиять на то, ради чего я приехала сюда – усовершенствовать свои навыки криминалиста и получить место в академии. Отвлечься на личные проблемы можно будет лишь после того, как я обеспечу свое будущее в этих вопросах. Я не собираюсь жертвовать ни собой, ни своими целями. Даже ради Томаса. Я не считаю, что это следует делать – особенно женщине. Правильный партнер должен быть понимающим и оказывать поддержку, если хочет, чтобы все снова стало хорошо.
В данный момент мне нужно было понять, каким образом наш соученик потерял всю свою кровь до последней капли. И как так получилось, что его тело бросили в центре селения, но при этом не оказалось ни улик, ни свидетелей. Хотя я предполагала, что директор, возможно, уже наводил справки, когда осматривал место, где был обнаружен труп.
Как досадно, что дядя не участвует в расследовании этого дела! Я бы находилась при нем, пока он беседовал бы со следователями, и никто бы меня не отсылал в академию ждать! Даже детектив-инспектор Уильям Блэкберн, при всей его скрытности, считался со мной во время расследования дела Потрошителя.
Иляна лежала на коленях у Дачианы, полуприкрыв глаза, а Дачиана гладила ее по голове, запуская пальцы в волосы. Они разговаривали о том, куда Дачиана поедет дальше, какие семейства навестит.
