Внезапно оробев, я кивнула в сторону картины.
– Можно посмотреть?
– Конечно! – Томас простер руки. – Ни в чем себе не отказывай.
Я подошла к картине и повернула ее. У меня перехватило дыхание. Нарисованная орхидея сверкала, словно была покрыта льдом. Потом я присмотрелась внимательнее и поняла, что ошиблась. Это была не орхидея, а усеянное звездами небо. Томас нарисовал целую вселенную в форме моего любимого цветка. Мне вспомнилось, как он подарил мне орхидею во время расследования дела Потрошителя.
Я прислонила картину обратно к стене и подняла взгляд.
– Откуда ты узнал?
– Я… – Томас с трудом сглотнул, глядя на картину. – Тебе правду?
– Да, пожалуйста.
– У тебя есть платье с вышитыми орхидеями. С темно-фиолетовыми лентами. Тебе нравится этот цвет, а мне, как выяснилось, нравишься ты. – Он набрал побольше воздуха в грудь. – А что касается звезд… Они нравятся мне. Больше, чем занятия медициной и криминалистикой. Вселенная огромна. Это математическое уравнение, которое я даже не надеюсь решить. Для звезд нет никаких пределов. Их число бесконечно. Потому я и измеряю мою любовь к тебе звездами. Она слишком велика, чтобы ее исчислить.
Томас протянул руку – так медленно, что у меня участился пульс – и вынул заколку у меня из волос. Часть иссиня-черных кудрей рассыпались у меня по спине, а золотая заколка с тихим звоном упала на пол.
– Я безнадежно околдован, Уодсворт.
Он вынул следующую заколку, потом еще одну, пока не освободил мои волосы полностью. Было нечто интимное в том, что он видит меня в этих уединенных покоях с распущенными волосами. И в его признании. Это было тайным наречием, известным лишь нам двоим.
– Ты хочешь сказать, что твои чувства – плод некоего заклинания? – поддела его я.
– Я хочу сказать… я не могу делать вид, что я не… Это со мной уже давно. – Томас почесал лоб. – Я надеялся перевести все в более… официальную плоскость. В некотором смысле. Любым способом, каким тебе будет угодно.
– В каком смысле – официальную? – Сердце забилось у меня в груди, выискивая щелочку, чтобы выбраться наружу. Я поверить не могла, что мы ведем подобный разговор, да еще и наедине. Впрочем, точно так же я поверить не могла, что Томас практически сказал «Я тебя люблю». Мне нужно было услышать это еще раз. И без понуканий.
– Ты знаешь, в каком смысле, Уодсворт. Я отказываюсь верить, что ты неверно истолковала мои чувства. Я по уши влюблен в тебя. И это навсегда.
Вот оно. То признание, которого я жаждала. Томас нервно прикусил губу. Все его дедуктивные способности не могли точно сказать ему, люблю ли я его. Мне хотелось напомнить ему о нашем разговоре – о том, что формулы любви не существует, – но поймала себя на том, что сердце мое лихорадочно бьется совсем по другой причине.
Я готова была принять руку мистера Томаса Крессуэлла. И это одновременно ужасало меня и приводило в восторг. Томас смотрел, как я выпрямилась и вскинула голову. Если я намереваюсь уступить собственным чувствам, мне нужно еще кое-что уточнить.
– Почему ты попросил лишь у моего отца позволения ухаживать за мной? – Мне нужно было знать это. – А как же мои собственные чувства? Я могла увлечься Николае. Ты не спросил меня саму.
Томас бестрепетно встретил мой взгляд.
– Если это так, то скажи мне об этом, и я никогда больше не побеспокою тебя. Я не стану навязывать тебе мое присутствие.
Я невольно подумала о детективе-инспекторе, который вместе с нами работал над делом Потрошителя. О его скрытых мотивах.
– Все это очень мило. Но насколько мне известно, ты уже поговорил с моим отцом, и была назначена дата. Нечто подобное уже происходило.
– Блэкберн – дурак. Я уверен, что у тебя есть право выбора в этом вопросе. Я не мечтаю отнять у тебя твою собственную жизнь.
– Отец, наверное… я не уверена. Он может не одобрить такой современный подход. Ты попросил согласия у меня раньше, чем у него. Я думала, тебе важно его мнение.
Томас коснулся моего лица, бережно обвел рукой подбородок.
– Да, верно, для меня важно мнение твоего отца. Но я хочу получить твое согласие. Твое, и ничье иное. Иначе ничего не выйдет. Ты же не вещь, чтобы забирать тебя. – Его губы коснулись моих. Так нежно, словно я лишь вообразила их. Я невольно зажмурилась. Во время поцелуя Томас мог бы убедить меня даже построить пароход для путешествия на Луну. Мы могли бы вместе улететь к звездам. – Только ты можешь решить, что согласна отдать.
Я шагнула в его объятия, положила ладонь ему на грудь и толкнула его к креслу со стеганой обивкой. Он слишком поздно понял, что на него охотится кое-кто покрупнее кошки. Он привлек внимание львицы. И теперь он – моя добыча.
– Тогда я выбираю тебя, Крессуэлл.
Я с удовольствием посмотрела, как он рухнул в кресло с выпученными глазами. Я подошла поближе, нависла над ним и толкнула его ногу коленом, дразнясь.
– Это невежливо – играть со своей трапезой, Уодсворт. Ты что, не…
– Я тоже тебя люблю. – Я накрыла его губы своими и позволила ему обнять меня и притянуть к себе. Он разомкнул губы, чтобы сделать наш поцелуй глубже, и я почувствовала, как небеса раскололись во вселенной моего тела. Мне больше не было дела до Анастасии и ее преступлений. И вообще ни до чего, кроме…
– Мне очень неприятно вас отвлекать, но… – Дачиана, стоящая на пороге, деликатно кашлянула. – У нас гость. – Она окинула взглядом мой новый наряд и улыбнулась. – Ты смотришься просто невероятно. Потрясающе и смертоносно.
Томас застонал, когда я вывернулась из его объятий, и бросил в сестру такой испепеляющий взгляд, что тетя Амелия могла бы им гордиться.
– Смертоносным назовут меня, если ты и дальше будешь вторгаться в нашу частную жизнь. Иди принимай своего гостя сама.
Дачиана поцокала языком.
– Перестань дурить. Это неприлично. Я с удовольствием приму нашего гостя, но мне кажется, что Одри Роуз может захотеть поздороваться с ним.
Заинтригованная, я поправила свой рискованный наряд. Волосы так и остались неубраны, но сейчас было не до них; любопытство повлекло меня прочь из комнаты, вниз по винтовой лестнице. У подножия я резко остановилась. Томас врезался в меня и чуть не грохнулся.
По вестибюлю расхаживал светловолосый мужчина в знакомых очках с золотой оправой. Я лишь нечеловеческим усилием воли удержалась от того, чтобы не запрыгнуть к нему на ручки.
– Дядя Джонатан! Какой приятный сюрприз! Что привело тебя в Бухарест?
Дядя посмотрел на меня и заморгал при виде моего наряда. Я была уверена, что кожаный пояс для скальпеля может вызвать эмболию, но, вопреки ожиданиям, дядя воспринял его спокойно. Он даже глазом не
