Прикрыв глаза, Адриан массировал лоб.
– Я не… – Он замолчал и тяжело вздохнул. – Хорошо. Если я должен угадать… – Он открыл глаза и стал сверлить взглядом Макса, словно пытаясь внушить ему, что нужно будет промолчать, если кто-то еще спросит его об этом. – Я считаю, что он и сам еще не знает, какие способности в нем таятся и насколько они мощны. Он… вроде как разбирается с ними по ходу.
– Это я и сам понял, – заявил Макс таким тоном, что Адриан почувствовал раздражение. – Но… как ты думаешь… он уже опробовал неуязвимость?
– Неуязвимость?
– Ты понял. Как у Капитана Хрома.
Адриан прислонился к стене спиной. Почему-то ему до сих пор не приходило в голову воспроизвести сверхспособности своих приемных отцов или других членов Совета. Что-то удерживало его от того, чтобы перейти непреодолимую границу. Он никогда не станет Капитаном Хромом или Укротителем Ужаса, не заменит их – да он и не стремился к этому. Сама мысль о том, чтобы добавить себе что-то из их способностей, особенно неуязвимость или невероятную физическую силу Капитана, казалась Адриану дерзостью по отношению к Капитану Хрому – этому великому человеку и всеобщему любимцу.
Но в то же время он точно знал, почему Макс спрашивает именно об этой сверхспособности, из множества существующих.
Потому что неуязвимость делала Хью Эверхарта единственным среди Одаренных, кто мог близко подходить к Максу. И, как бы старательно Макс ни скрывал, что страдает от одиночества, и как бы сам Адриан не избегал мыслей на эту тему, сейчас до него вдруг дошло, как сильно мальчику не хватает общения напрямую, без стеклянной стены или хромированного скафандра.
– Не знаю, – медленно промолвил он в конце концов. – Я честно не знаю.
Макс понимающе кивнул, и Адриан почувствовал, что мальчика не рассердил его ответ. Потому что он говорил честно. Он и в самом деле не знал, может ли сделать себя неуязвимым, даже отчасти – и уж точно не в той мере, как его отец. Это правда, и Макс это явно понял.
Зато у Адриана в голове поднялся настоящий вихрь. Он оценивал, прикидывал. Спрашивал себя…
– Сходи навестить Нову.
Адриан будто очнулся.
– Что?
– Я уверен, что она до сих пор с ума сходит от страха. Кажется, ей действительно нравится вообще не спать.
– Нравится – не совсем точно сказано, по-моему, – Адриан попытался припомнить, что сама Нова говорила об этом, когда они болтали на ночном дежурстве. – Я бы скорее сказал, что она гордится тем, чего достигла благодаря этому. Она ведь не читала комиксы ночи напролет, не черкала в альбомчика, как, наверное, делал бы я. Все это время она использовала для того, чтобы стать Отступником.
– Вот именно, – кивнул Макс, – а я мог ее этого лишить.
Замотав головой, Адриан выпрямился.
– Ни за что. Она уже одна из нас, нравится ей это или нет.
Глава тридцать шестая
Кабинеты членов Совета не входили в маршрут экскурсии по штабу в первый день Новы у Отступников. Но она знала об их существовании. На табличке в вестибюле был указан номер этажа, и Нова собиралась туда наведаться, но не могла выдумать предлог. Ей не приходили в голову никакие объяснения на случай, если кто-то спросит, что она здесь делает.
Однако, с опаской выйдя из лифта, она вдруг поняла, что бояться-то нечего. На первый взгляд этаж был совершенно пуст. За столиком секретаря приемной никого не было, а из-за открытой двери у Новы за спиной не доносилось ни звука. Обшарив глазами потолок и привычно отметив камеры наблюдения, она напомнила себе, что надо держаться естественно. Притвориться, что у нее есть полное право здесь находиться.
И оно у нее действительно было. Она – Отступник, и нигде не сказано, что для нее доступ на этот этаж ограничен. Тем более, что Нова не собиралась здесь что-нибудь делать – только оглядеться, но от этого нелепых подозрений в голове меньше не становилось.
Нова обошла стол секретаря, обратив внимание на фотографии в рамке. На них красивый седовласый мужчина обнимал за талию Призму – Одаренную, которая сопровождала их в Зал Совета после происшествия в библиотеке. Через широкую дверь Нова прошла в круглый холл с блестящим белым полом, изысканной люстрой из дутого стекла и большими окнами, из которых открывались потрясающие виды на город и океан. В центре холла мирно журчал фонтан, а на стенах висели картины и стеклянные витрины. Из холла, точно спицы колеса, расходились пять коридоров. Над входом в каждый висела декорированная табличка с выгравированными псевдонимами членов Совета. Цунами. Черный Огонь. Гром-птица. Укротитель Ужаса. Капитан Хром.
Нова остановилась и опять прислушалась. Убедившись, что вокруг по-прежнему царит тишина, она стала знакомиться с выставленными здесь реликвиями. В одной витрине на шелке лежал единственный зеленый камень, и Нове не надо было читать этикетки с описанием, чтобы узнать Камень Предвидения. Он прославился тем, что позволял Одаренной по имени Фортуна описывать самые счастливые и самые печальные моменты жизнь любого человека (даже те, которые еще не наступили). Рядом был выставлен золотой веер – им Торнадо могла срубить врага с расстояния пятьдесят футов. Затем на деревянном блюде были аккуратно разложены большие рыбьи кости. Это был скелет рыбы-бритвы, дух которой согласно легенде вселился в Песчаного Бродягу и наделил его способностью стремительно зарываться почти в любой грунт.
Нова задержалась у стены, где не было витрин, а висела большая картина. Со сжавшимся сердцем она рассматривала изображение Битвы при Гатлоне. На заднем плане виднелись ступени собора – Нова узнала их. Земля вокруг была усеяна обломками разрушенных зданий, трупами и обагрена кровью. На переднем плане, на горе булыжников стоял Капитан Хром. В руке он сжимал хромированную пику, на конце которого красовался шлем Аса.
У подножия холма лежал сам Ас Анархия. Он явно разбился, упав на одну из обрушенных колонн собора. Его тело было изломано, и кровь оросила землю вокруг.
У Новы пересохло во рту. Художник очень похоже изобразил Аса – передал его разрушительную мощь, заметную в нем, даже в момент гибели. Темные глаза открыты и обращены к небу, приоткрытые губы удивленно искривлены.
Однако картина не была основана на реальных событиях, и Нова знала это. Этот эпизод, запечатленный на холсте, был не чем иным, как художественным осмыслением того, что произошло. Или, точнее, того, как все должно было произойти. На самом же деле от тела Аса ничего не осталось – так что они не смогли праздновать свою победу над ним.
От этого картина ничуть не стала менее отвратительной – и Нова поклялась, что, когда Отступники будут низвергнуты, она найдет эту
