У нее было тяжело на сердце с тех пор, как она убежала от Адриана. Этот день многое перевернул в ее сознании. Слишком много было мгновений, когда она попадала под его обаяние. Его чудесная улыбка, очаровательная морщинка между бровями, его возмутительно безупречная правильность.
Пусть недолго, но ей было почти хорошо рядом с ним. И не только это… ей понравилось быть Отступником.
Но все изменили слова, небрежно оброненные Эвандером Уэйдом, и реальность беспощадно вломилась в этот мирок.
Не каждый Одаренный достоин своих сверхспособностей. Именно из-за таких злодеев, как Детонатор, нам и необходим Агент N.
Агент N.
Антидот, так он его назвал.
Антидот, имеющий отношение к Максу. Бандиту. Ребенку, похищающему сверхспособности… похитившему силу Аса.
Внезапно она догадалась. Она поняла, зачем им нужно было так тщательно изучать Макса. Она поняла, что за агент они создают в полной секретности. Отступники хотят научиться лишать Одаренных их сверхспособностей. Хороший способ покарать любого Одаренного, кто с ними не заодно.
От одной этой мысли у Новы кровь застыла в жилах. Потому что… Да, наверное, есть такие, как Ингрид Томпсон, причинившие больше зла, чем добра, особенно, если вспомнить сегодняшний вечер. Но где они собираются провести границу? Будут ли это все те, кто отказывается примкнуть к Отступникам или участвовать в их испытаниях? Или Одаренные, не подчиняющиеся установлениям Совета (которые он, кстати, принимает, ни с кем не обсуждая и не спрашивая ничьего мнения)? А может быть, они решат избавляться от тех, чьи способности потенциально грозят насилием, разрушением или даже изменой?
Нова не знала, где будет проходить эта граница, и не верила, что Отступники проведут ее правильно.
Особенно, потому что понимала: первой мишенью станут Анархисты.
Она не может допустить, чтобы это произошло. Ас сражался за то, чтобы спасти Одаренных от угнетения, а теперь Отступники начинают их новую травлю. Новые притеснения.
Она давно верила в то, что миру было бы лучше без Одаренных. Сверхспособности во все времена вели к столкновениям – сильные против слабых. А до тех пор, пока люди во всем рассчитывают на супергероев, они так никогда больше и не научатся постоять за себя. Это была спираль, ведущая вниз и, как боялась Нова, не имевшая выхода.
Но все могло бы еще уладиться, обойтись, если бы не Отступники, которые не выполняли свою часть обязательств. Они обещали, что будут защищать людей, но преступления продолжают совершаться каждый день. Люди по-прежнему страдают. Их по-прежнему убивают. И ответственность за это лежит – да-да! – на Отступниках! А люди даже не понимают, кто на самом деле повинен в их бедах. Для них Отступники – герои, а Анархисты – злодеи. В их глазах Одаренные вообще могут быть воплощением только добра или только зла – но для всего остального человечества имеется еще и обширная нейтральная территория.
Зло может проявиться где угодно, и победить его можно только, если большинство людей встанут на другую сторону, выберут для себя добро. Выберут героизм.
А не лень. Не апатию. Не безразличие.
Но, пока всем заправляет Совет, ничего не изменится. Это Нова знала наверняка. Отступники будут становиться все сильнее. А обычные люди – все слабее. И никто не догадается, насколько порочна вся эта система, пока не будет слишком поздно.
За время, проведенное у Отступников, она начала меняться и чуть не изменила себе.
Но этому не бывать.
Много лет тому назад жила-была маленькая девочка, которая верила, что придут Отступники. Как же она могла настолько отклониться от своего пути? Забыть об обманутых надеждах той девочки? Забыть о мечтах и стремлениях спасшего ее Аса Анархии, который мечтал об обществе, в котором все люди будут свободны от тирании?
Он потерпел поражение.
Но и Отступники тоже. Их поражение в том, что они не спасли ее семью. Не спасли ее. И будут терпеть подобные поражения одно за другим, пока кто-нибудь не положит этому конец.
Нова брела по туннелю, время от времени подсвечивая путь новыми вспышками, а в голове неотступно вертелись и теснились эти мысли. Когда она добралась до своего вагона, рядом с ней начал заметно сгущаться мрак. Со сводчатых бетонных стен стекали вниз ручейки чернильной тьмы, собираясь вместе и принимая очертания длинного плаща, капюшона и косы.
Нова остановилась. После бегства из туннелей она почти не виделась с Фобией и подозревала, что, когда Отступники перестали их разыскивать, он вернулся туда, где только и чувствовал себя дома.
Из-под капюшона не были видны глаза, но Нова чувствовала, что он смотрит, изучает ее. Ткань капюшона зловеще колыхалась от его дыхания.
– Ты никогда не любила проигрывать, – его голос показался Нове даже еще более скрипучим, чем обычно, – но сегодня боишься этого особенно сильно.
– Психоанализ меня не особо интересует, – Нова хотела пройти мимо.
Фобия поднял косу и лезвием преградил ей путь.
Нова метнула в него сердитый взгляд.
– И еще боязнь того, что все окажется напрасным…
Закатив глаза, Нова ждала, когда он договорит.
– Детонатор мертва, – он понизил голос, – И ты боишься, что когда-нибудь пожалеешь об этом.
– Дай мне знать, когда закончишь.
Фобия поднес острие лезвия к щеке Новы и развернул ее лицом к себе.
– Эти сомнения… эта неуверенность… пойдут тебе на пользу, Кошмар, – Фобия наклонился ближе к ней. – В конце концов, не станет смелым тот, кому неведом страх.
Нова всмотрелась в тень на том месте, где должно было быть лицо. Оттуда на нее воззрилась полная пустота.
Лерой, помнится, рассказывал, что у Фобии нет тела – к чему тело воплощению страха. Нова до сих пор не понимала, что это значит.
– Ну да, – Нова схватилась за рукоять косы и оттолкнула ее, – Это ты уже говорил.
Дернув плечом, она отошла к вагону, а когда решилась скосить глаза на Фобию, он уже растворился в темноте.
Привалившись спиной к вагону, который много лет был ей домом, Нова пыталась собраться. Руки у нее дрожали, и она не очень понимала, почему. Она испугалась не появления Фобии. Иначе он наверняка указал бы ей на это.
Видимо, это нервы. Или ужас от того, что ей предстоит признаться во всех поражениях, которые она потерпела.
По крайней мере, в этом Фобия оказался прав. Она всегда боялась проигрывать.
И поэтому не допустит, чтобы это случилось с ней снова.
Сделав глубокий вдох, Нова подошла к старому, изрисованному рекламному плакату и, сдвинув его в сторону, скользнула в открывшийся ход. Она не стала зажигать вспышки. Путь здесь один – и она легко двигалась вперед, чувствуя, как локти задевают о стены из грубого камня.
Когда-то путь по тесному, сырому подземному ходу показался ей, испуганной маленькой девочке, уносившей ноги из собора, бесконечно длинным. Но протяжении долгих лет он становился с каждым разом все короче. Наверное, разница была в том, что
