А вот миноносцы, совершенно не обращая внимания на бой, подобно саранче ринулись истреблять японские пароходы, мобилизованные для перевозки войск суда. Японские вспомогательные крейсера и миноносцы пытались защитить своих подопечных, но все было тщетно. Русским удалось потопить три больших и пять маленьких транспортов, заставив остальных разбежаться в разные стороны. Капитаны тех судов, что уже начали разгрузку, приняли решение выбрасывать их на берег, попытавшись спасти хотя бы людей. На некоторых транспортах офицерам удалось сохранить хотя бы подобие порядка и организованно спустить шлюпки, на других солдаты в панике прыгали за борт и пытались достичь берега вплавь. Многие утонули, но большинству все же удалось спастись, однако их испытания на этом не закончились. Вездесущий «Новик» ухитрился-таки прорваться сквозь завесу японских крейсеров и, пустив по транспортам несколько мин, принялся обстреливать берег из своих орудий. Прогремевшие взрывы так сильно подействовали на переживших высадку людей, что многие из них бросились искать спасения в окружающих лесах, где их потом долго отлавливали патрули.
Узнав, что моряки все это время просто морочили ему голову и в любой момент могли выйти в море, Стессель пришел в состояние бешенства. Грязно обругав всех имеющих отношение к флоту и вообще воде, генерал немного выпустил пар и крепко задумался. За этим занятием и застала его супруга. Злые языки в Артуре приписывали мадам Стессель неограниченное влияние на мужа, что было почти правдой. Умная и волевая дама действительно многое могла, но вот в чисто военные вопросы никогда не лезла, по крайней мере напрямую. Вот и в этот раз, выслушав своего раздраженного мужа, она лишь кротко вздохнула и поинтересовалась:
– А что, Анатоль, раз наши моряки пошли в бой, так, верно, у них будут потери?
– Да чтобы их всех потопили! – прорычал в ответ генерал.
– Бедные матросики, – с жалостью проговорила Вера Алексеевна и тут же снова спросила: – А как ты думаешь, если эскадра схватится с японцами, так они прекратят высадку и не смогут взять Порт-Артур в осаду?
– С теми силами, что они успели высадить, вряд ли.
– А много ли они успели?
– Точно не знаю, душа моя, – отвечал успокоившийся генерал, – но судя по донесениям, четыре – шесть батальонов с артиллерией высадили. Может, немного больше.
– Ну, это совсем немного. В Китайском походе ты и больше громил.
– Что ты сказала? – немного удивленно спросил Стессель. – А ведь верно, если высадившиеся японцы останутся без поддержки, то их можно будет легко разгромить. Так ты советуешь…
– Ах, о чем ты говоришь, Анатоль, – защебетала Вера Алексеевна, – как я могу тебе советовать, если я ничего в этом не понимаю! Просто если моряки победят с большими потерями, а ты победишь с малыми, то неизвестно, кого еще объявят большим героем!
– Ну, разгромить несколько батальонов противника невелика победа…
– Так напиши в донесении, что разгромил несколько дивизий! – в голосе генеральши зазвенел металл. – Только теперь немедленно отправляйся в Цзиньчжоу и скажи этому бывшему жандарму, чтобы он оторвал свой зад от кресла и атаковал противника!
Под напором супруги Анатолий Михайлович едва не вытянулся во фронт и не щелкнул каблуками, но мадам Стессель уже спрятала клыки и подарила ему самую обворожительную улыбку.
– Просто мне кажется, мой дорогой, что Фок в последнее время слишком много о себе думает. Ведь это ты тут самый главный, не так ли? И если тебе в голову пришел такой хороший план, так пусть он пойдет и исполнит его.
– Ты совершенно права, Верочка, я немедленно отправлюсь к Фоку и прикажу ему действовать по разработанному мной плану.
Сказав это, генерал заторопился, вызвал адъютанта и приказал ему готовиться к отъезду, не забыв прихватить в качестве конвоя единственную оказавшуюся в гарнизоне кавалерийскую часть – сотню Верхнеудинского казачьего полка. Не прошло и часа, как Вера Алексеевна провожала своего ненаглядного в поход. Помахав мужу рукой и перекрестив его на прощание, она грустно улыбнулась и тихонько сказала про себя:
– Езжай уж, стратег!
* * *Что бы ни говорили сторонники Дарвина, человек создан по образу и подобию божьему. Иначе как бы он смог создавать величественные здания, прекрасные картины и другие произведения искусства? Впрочем, судя по всему, без какого-то животного тоже не обошлось. Вряд ли, конечно, это была обезьяна, скорее какой-то хищный зверь. Потому что что бы ни создавал один человеческий разум, другой непременно приспосабливал это к убийству себе подобных. Люди овладели металлами, но лишь для того, чтобы ковать себе мечи. Они одомашнили лошадей, чтобы на войну можно было ехать, а не идти. Наконец, они подчинили себе силу пара и электричества, но все, на что их хватило, это построить огромные броненосцы, способные закинуть тяжеленный снаряд на совершенно невообразимое расстояние.
Вот и теперь тысячи людей, совсем недавно еще не очень-то хорошо знавших о существовании друг друга были, заняты своим любимым делом – воюют.
Закованные в стальную броню корабли обменивались с противником ударами, стараясь нанести как можно больший вред. И преимущество, увы, опять было за японцами. Их корабли были больше, они были лучше бронированы и вооружены. Наконец их артиллеристы лучше стреляли. Иессен, вероятно, не раз уже пожалел, что не перенес свой флаг на мощный и хорошо защищенный «Ретвизан». К сожалению, высокобортный красавец «Ослябя» был совсем не так крепок, как броненосец, построенный в далекой Америке. Его лишенные защиты оконечности, казалось, притягивали к себе вражеские снаряды, наносившие огромные разрушения. Впрочем, пока корабль сохранял боеспособность и вел ожесточенный бой со своим противником. Японцы, принужденные к бою на короткой дистанции, буквально заваливали своих противников снарядами, впрочем, так же получая в ответ. Но русские корабли, к сожалению, были хуже защищены и потому получали куда более тяжкие повреждения. «Ослябя» еще как-то держался, а вот его собрату «Пересвету» приходилось туго. Половина его артиллерии бездействовала, небронированные участки борта разбиты. Одна из
