– Портовые устройства, мастерские, доки и стоящие в них миноносцы значительного ущерба не понесли, – начал он. – Огнем противника поврежден один плавкран и потоплено две портовые шаланды. На батареях ранено восемь человек нижних чинов и вышло из строя одно орудие. В городе разрушено несколько зданий и погибло трое и ранено шестеро обывателей. Среди рабочих КВЖД потерь нет, если не считать трех контуженых. Потеряно два катера из четырех, один, впрочем, можно отремонтировать. В мастерских сейчас этим занимаются. Один экипаж потерян полностью, из второго удалось спасти мичмана Ренгартена и двоих нижних чинов.
– Что у вас? – обратился Макаров к Шельтингу, сидевшему рядом с Алешей с перевязанной головой.
– «Бобр» и «Разбойник» погибли, – глухим голосом начал тот, – «Джигит» получил серьезные повреждения, и восстанавливать его особого смысла нет. Потери – восемь офицеров, включая капитана второго ранга Киткина, и сорок шесть нижних чинов.
– Каковы потери японцев?
– Береговые наблюдатели утверждают, что при взрыве на мине погиб «Ицукусима». На «Чин-Иене» не действовали обе башни, а на «Фусо» бушевал пожар.
– Плохо, господа! – подытожил Макаров. – Мы безвозвратно потеряли три корабля, а японцы – один.
– Все же, Степан Осипович, – попробовал возразить Ухтомский, – боевая ценность японского крейсера куда выше, чем всех наших старичков.
– А, – отмахнулся тот, – что наши, что их, просто хлам плавучий! Людей вот жалко, ну и «Бобра». Без него всего три канонерки осталось.
– Войны без потерь не бывает, – назидательным тоном заявил присутствующий на заседании великий князь Кирилл Владимирович, – а его императорское высочество, вне всякого сомнения, проявил похвальную распорядительность и немалую храбрость!
– Мы не оспариваем достоинств великого князя Алексея Михайловича, – прервал его излияния Макаров, – а лишь пытаемся проанализировать ситуацию с целью недопущения подобного впредь.
– Боюсь, что не могу согласиться с вашей оценкой, кузен, – снова поднялся Алеша. – В организации обороны порта допущено много досадных промахов, которые мне теперь вполне очевидны. Несмотря на мужество матросов и офицеров, японское нападение едва не окончилось катастрофой, ответственность за которую возлежала бы на мне…
– Я полагаю, вы слишком строги к себе, – остановил самобичевание великого князя адмирал, – вряд ли наличными у вас силами можно было распорядиться с большей пользой, чем это удалось вам. Плохо лишь, что это было импровизацией, а не заранее обдуманным и принятым планом. Тогда бы, возможно, противник понес большие потери, а мы меньшие. Вашу идею с задымлением порта и акватории я нахожу гениальной, а вот организация атаки минных катеров, к сожалению, никуда не годится. Что, впрочем, не отменяет проявленного офицерами и матросами героизма. Всеподданнейший доклад его величеству будет отправлен в самое ближайшее время, и я полагаю, они не останутся без награды.
– Нам надо, наконец, решить, – вступил в разговор молчавший до сих пор Вирен, – следует ли нам и дальше использовать ремонтные мощности Дальнего, или следует перевести их по возможности в Порт-Артур?
– Доки в Артур не перетащишь, – вздохнул Макаров.
– Тогда Дальний следует лучше укрепить.
– А вот это правильно. Поскольку Алексей Михайлович у нас человек занятой, то поручить это следует другому человеку. Владимир Владимирович, – снова обратился он к Шельтингу, – вы можете взять это на себя?
– Конечно, я сейчас как раз организую подъем уцелевших орудий с «Бобра» и «Разбойника». Их можно использовать для устройства батарей, закрывающих проходы.
– Блестящая мысль, кузен, – поддержал его Кирилл. – Было бы забавно стрелять по японцам из их же оружия.
– Как японцы вообще узнали о проходах? – спросил Макаров.
– Если позволите, господа, – поднялся скромно сидящий до сих пор в сторонке Микеладзе.
– Прошу, Александр Платонович.
– Предварительное расследование показало, что японские шпионы могли наблюдать за постановкой мин и таким образом понять, где для них оставлены проходы. Они, разумеется, знали о готовящемся нападении и заблаговременно нарушили телеграфную связь между Порт-Артуром и Дальним. Все это говорит о хорошей координации действий нашего противника и его прекрасной организации.
– Ерунда! – с апломбом заявил великий князь Кирилл. – Эдак точно место не определишь, подорваться можно…
– Так они и подорвались, – парировал жандарм, – на обратном пути! А вот когда туда шли, то, по показаниям наблюдателей, пустили вперед пароход, а когда он прошел, пошли за ним.
– То есть передачу японцам карт минных постановок вы исключаете?
– Я не исключаю ничего, ваше превосходительство, – пожал плечами Микеладзе, – однако пока говорить о предательстве оснований нет. Если бы японцам передали всю карту, то они могли бы уйти другим проходом, а не ломиться мимо наших крейсеров.
– Откуда вы знаете о другом проходе? – нахмурил брови Макаров.
– А что, разве его нет? – улыбнулся в бороду жандарм. – Я, господа, кавказец. В минах я, возможно, ничего не понимаю, но вот о тайных тропах, скажу без ложной скромности, знаю все!
– Хорошо. Господа, все свободны! А вы, Алексей Михайлович, задержитесь на минуту.
Когда все вышли, адмирал подошел к Алеше и присел рядом с ним.
– Прошу прощения у вашего императорского высочества, – начал он, – но мне показалось неуместным выговаривать члену августейшей фамилии в присутствии других. Я не ставлю вам в вину недостатки в обороне, к сожалению, войны без потерь не бывает. Но я крайне недоволен вашим поведением во время боя. Что подвигло вас отправиться в атаку на минном катере?
– Возможно, пример вашего превосходительства, – пожал плечами Алеша.
– Тогда были совсем другие обстоятельства, – строго сдвинул брови Макаров. – И я командовал минным транспортом, а не портом. Вам ведь известно, какая операция предстоит нашему флоту в ближайшее время, а также ваша роль в ней? Вы не имеете права собой рисковать!
– Каюсь, Степан Осипович, – повинился Алеша, – думал, все пропало, хотел…
– Жизнь подороже продать? Не одобряю-с! Вы мне живой нужны! Опыта у вас действительно маловато, но вот решимости и инициативы на троих, а это иной раз поважнее будет. Вы готовы к предстоящей экспедиции?
– Нищему собраться – только подпоясаться, – улыбнулся великий князь.
– Прекрасно, рекомендую вам сегодня ночевать на «Ангаре». Вы не совсем здоровы, и там вам будет спокойнее, к тому же на «Баяне» и без того тесно. Завтра ваш отряд двинется в путь.
– Уже завтра?
– Да! Но это знаю только я, Вирен и теперь вы. Вам нужно время для устройства личных дел?
– Нет, я готов отправляться немедленно.
– И домой не заедете?
– Нет, и без того на берегу засиделся. За вещами пошлю вестового.
– Как знаете.
– Степан Осипович, я посылал вам рапорт…
– Да, я читал, но сейчас ничего не могу вам сказать. Вот вернетесь, и обсудим.
– Есть!
Когда Алеша вышел от адмирала, тот расстегнул мундир и присел на диван. Безразличие по отношению к рапорту великого князя было довольно неискренним. Алеша ни много ни мало усомнился в действенности русских снарядов и предлагал произвести сравнительные испытания с целью разрешить свои сомнения. Впрочем, гнева у заслуженного адмирала тоже не
