– Я…
Почему-то казалось, что врать будет легче, но сейчас, при взгляде в напряженное лицо Илиса, у меня просто язык не поворачивался.
– Я…
В висках заломило, головная боль усилилась от перенапряжения.
– Я не знаю…
Мне показалось, что синие глаза смотрели на меня подозрительно, и когда он встал, я опустила голову, глядя исключительно себе под ноги.
Шуршание снимаемой рукавицы прозвучало очень угрожающе в этой холодной тишине. Я уже и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой несчастной. Илис подошел, я хорошо видела его сапоги, попавшие в поле моего зрения. Добротные, утепленные, со снегом, налипшим на подошву.
Теплые пальцы легко ощупали мой затылок, нашли шишку, отчего острая боль, электрическим разрядом прошила черепную коробку.
– Уй…
– Голова болит? – сурово спросили у меня.
– Да.
– Тошнота?
– Есть немножко.
Илис устало вздохнул:
– Как же тебя так угораздило?
– Прости…
А что еще я могла сказать? Как меня угораздило? Да никак. Просто связалась со змеюкой, которая только и ждала удачного момента, чтобы сбежать.
– Сейчас я вызову Атари, – пообещал Илис, – и он заберет вас в академию. Когда Керст очнется, может, сумеет объяснить, что здесь произошло.
Рвано выдохнув, я нервно кивнула. Пусть объяснит все это… как-нибудь.
– Морра, ты точно ничего не знаешь?
– Я ударилась, – с трудом пробормотала я, опустив голову ниже, – вырубилась, а когда очнулась…
– Понял, не реви.
А я и не думала реветь. Просто стыдно было ему врать. И глаза поднимать страшно. Да и генерал, вставший на стреме у входа, точно все слышал. И едва ли поверил.
Кадай, сволочь такая, втянул меня в какой-то бессмысленный кошмар, а сам сбежал.
– В рагру сможешь превратиться? – мягко спросил Илис, легко погладив по волосам.
Я могла и даже сделала это с удовольствием. Так было проще.
Затушив костер и собрав рюкзак Керста, Илис некоторое время стоял над отрубленной рукой, но так и не рискнул к ней прикоснуться. Опасался навредить или что-нибудь испортить. Я все это время просидела рядом с генералом, нервно поглаживая чешуйки на его хвосте.
– Касси, иди сюда.
Оставив в покое линорма, я медленно подкралась к лежавшему рядом с Керстом рюкзаку.
– В академию вернешься вместе с ним, хорошо?
Я слабо кивнула. Гулять по горам уже совсем не хотелось.
– Прости, – Илис виновато улыбнулся, почесав меня между ушек, – испортил я твои первые в жизни каникулы.
Сказала бы я, кто мне каникулы испортил. Испортил и ушуршал, а сейчас уже, наверное, на полпути к лагерю и даже думать забыл о том, как сильно меня подставил.
Стоило только подумать о гадском змее, как хозяин, словно что-то вспомнив, огляделся.
– Каси, а где Кадай?
– Уполз, наверное, когда Керсту руку отрезало, – легко призналась я.
Илис нахмурился.
– Плохо. – Быстро вытащив из внутреннего кармана куртки тонкую, круглую палочку мутного белого стекла, он пообещал: – Сейчас мы вас в академию отправим.
– А ты?
– Пойду своих искать, нам еще экзамен нужно сдать и, если получится, аспида найти.
– Илис…
– Все будет хорошо.
Он сломал палочку, выпуская из нее тонкую серебристую струйку дыма. Я ждала, но ничего не произошло. Дым растаял в воздухе, Керст продолжал сипло дышать, снег под лапами был все таким же холодным.
Атари в облаке такого же серебристого дыма, что выпустил Илис, появился посреди пещеры минут через пять. Когда он увидел в каком состоянии находится его кадет, то не просто удивился – он был в ярости, а я уже не хотела никуда с ним идти.
Тошнота и головная боль в рагровском виде меня уже почти не донимали, я готова была бродить по горам все оставшиеся десять дней. Лишь бы не оставаться наедине с этим жутким профессором.
Вот только Илис считал иначе. Коротко отчитавшись, он немного виновато сообщил про горника и передал меня с рук на руки. И я узнала, что перемещение по вызову гадость еще более мерзкая, чем перемещения директора. Там мне в нос хотя бы всякая гадость не лезла.
Серебристый дым пах пеплом, а на вкус был как бумага.
Глава пятая. Исцелятельная
Рагр целители очень не любили. Не знаю, всегда ли так было или только после знакомства со мной, но, каждый раз, заходя в палату, они морщились, стоило только увидеть меня.
В общем-то, в палате Керста целители всегда ходили с кислыми лицами, потому что кадет был ранен и обессилен, а я должна была о нем заботиться, и переубедить меня не удалось ни целителям, ни Атари, ни даже директору.
– Каси, – тихо позвал Керст, чуть повернув голову в мою сторону.
Его уже три дня держали на каких-то странных смесях. Как утверждали целители, это было нужно для приживления тканей. Первое время они честно старались объяснять, по-чему Керст ведет себя как овощ с глазками, – по-чему приращивать руку ему стали только на второй день после того, как мы оказались в этой белой стремной палате, или почему жидкость в капельнице такого подозрительного синего цвета. Потом просто решили меня игнорировать.
Единственное хорошее, что здесь было, – окно, выходящее в парк.
Аррануш устроил своего кадета с самыми лучшими условиями в какой-то загородный госпиталь. Это был не допотопный лазарет в академии, тут все было на уровне. Вот только целители оказались не очень дружелюбными. Мне никто даже не объяснил, как именно счищались отмершие ткани с раны, хотя я очень настойчиво спрашивала, старательно демонстрируя исключительный интерес к данной теме, громко сообщая всем вокруг о своем беспокойстве за отрубленную конечность.
Из палаты меня почти не выпускали, и узнать судьбу Керстовой руки и увидеть ее я смогла лишь, когда кадета вернули обратно после двухчасовой операции. Без сознания, зато с рукой.
А когда я сунулась к нему, чтобы обнюхать и убедиться, что все в порядке, даже по носу получила, сраженная наповал возмутительным требованием не мешать пациенту приходить в себя.
После этого одна конкретная рагра тоже очень невзлюбила целителей.
Но Керст поправлялся, и это, пожалуй, было главное.
– Чего? – Спрыгнув с подоконника, на котором проводила большую часть времени, я бодро проскакала до кровати. – Позвать кого-нибудь?
Он чуть заметно покачал головой, прикрыв глаза.
Насколько серьезным было сотрясение у меня, я так и не узнала, потому что превращаться обратно в человека не спешила, а головная боль и тошнота в облике рагры ушли почти сразу, стоило только перекинуться.
Зато точно знала, что Керсту хорошо досталось. Падая, он основательно ударился головой, к тому же лишился руки и в довершение к этому еще и заболел. Вот и страдал теперь за нас обоих, пытаясь сфокусировать взгляд покрасневших глаз на мне.
– Водички? – попыталась угадать я.
И снова нет.
Собравшись с силами, Керст попросил:
– Расскажи наконец, что произошло в горах. Где Кадай?
Сколько бы раз я ни поминала аспида тихим злым словом, этого явно было недостаточно. Сознание боевика еще плавало в тумане, нагнанном целительскими лекарствами, но постепенно выбиралось из этого серого марева. Вчера вот, например, он даже говорить толком
