Расстегнув все пуговицы, меня повернули спиной и сдернули шубку одним движением.
Еще раз крутанувшись, я застыла в руках – Илиса, не решаясь открыть глаза.
– Где шаль? – спросил он почти спокойно.
Я молчала и продолжала жмуриться.
– У Керста оставила? – попытался угадать он.
Я медленно помотала головой, жалея, что не у него. Лучше бы у Керста забыла, честное слово.
– А где? – Я молчу, хозяин злится. – Морра, где ты была?
– В гостях.
В прихожей воцарилась недобрая тишина, а я стояла с закрытыми глазами и боялась пошевелиться.
– Завтра ты назовешь мне адрес, – очень тихо сказал Илис, – и я ее заберу. А сейчас умываться и спать.
Мне оставалось только кивнуть, с опаской приоткрывая левый глаз.
Сейчас хозяин был особенно сильно похож на своего отца. Вот именно с таким выражением великой скорби в глазах и плохо контролируемой злости на лице Аррануш на меня и – смотрел, когда я отказывалась делать то, что он велел.
– А ты только шаль заберешь?
Не то чтобы меня беспокоило здоровье аспида, просто интересно.
Не посчитав нужным отвечать, он потащил меня наверх, всем своим видом давая понять, что только этим не ограничится. И вот тут было непонятно, должен ли льстить мне тот факт, что хозяин блюдет мою девичью честь, или, наоборот, возмущать…
Идти Илису никуда за моей шалью не пришлось. Утром, когда я еще спала в комнате, уже год по умолчанию считавшейся моей, внизу раздался вежливый стук в дверь.
Принесли шаль, букет цветов и записку. Про букет и записку я узнала уже за завтраком, правда, насладиться красотой цветов и прочитать послание уже не могла. То месиво, что они собой представляли после встречи с Илисом, выглядело довольно поучительно. При взгляде на них мне почему-то подумалось, что со мной могло бы случиться то же самое, но, к счастью, пронесло.
* * *Словно чувствуя неприятности, Ная в общежитие вернулась только вечером. И то лишь потому, что через час должны были запирать ворота, а завтра – первый день занятий. Осторожно заглянув в комнату и убедившись, что никакой страшно злой, готовый к членовредительству боевой маг ее здесь не поджидает, воровато проскользнула внутрь.
– Илис ушел двадцать минут назад, – сообщила я, не поднимая головы от подушки.
После утреннего выступления Кадая с цветами и шалью хозяин весь день был чуточку не в себе. И ладно бы бесился где-нибудь подальше, так нет же! Прессовать меня своей взрывоопасной мрачностью он предпочитал в этой комнате.
Два раза меня водили в столовую. Обедать и ужинать. Четыре раза в туалет. Четвертый раз был последним не потому, что у меня не появлялось больше естественных человеческих желаний, но исключительно из-за неудачной попытки чуточку отдохнуть от хозяина.
Да, я заперлась в уборной, желая хоть немного побыть в одиночестве. Да, я отказывалась открывать, не реагировала на просьбы и игнорировала угрозы. Да, я виновата. Но Илис виноват больше. Дверь-то вынес он.
В итоге дверь в женский туалет пришлось чинить, Илис еще до начала занятий лишился десяти баллов, а меня из комнаты больше не выпускали.
Вздохнуть спокойно я смогла ровно двадцать три минуты назад, когда за хозяином закрылась дверь. Конечно, будь его воля, он бы и ночевать остался, но мне виртуозно удалось уговорить его не портить мою и без того не очень хорошую репутацию.
– Сильно ругался?
Меня передернуло.
– Лучше бы ругался.
Ная страдальчески простонала и упала рядом со мной, отвоевав себе часть подушки.
– Синее платье он забрал. – Повернувшись боком, я забросила на нее руку, а после недолгих размышлений еще и ногу. Волчица не сопротивлялась, казалось, она ничего даже не заметила. – Еще забрал все три летних платья, так как они слишком открытые, две туники из-за глубокого выреза и одну рубашку.
Ная тяжело вздохнула.
– И обещал с тобой серьезно поговорить.
Подавившись воздухом, она резко села, беспомощно глядя на меня.
– Что? – вяло спросила я.
– А давай, ты сейчас к нему пойдешь и сделаешь что-нибудь, чтобы он больше не злился?
– Я только от него избавилась…
– Морра, ты должна меня спасти.
– Ты сама согласилась пойти в гости к Кадаю. Сама и огребай.
– Он твой друг! – не сдавалась волчица, но мне тоже было что сказать.
– Но на его предложение согласилась ты.
– Как Илис вообще узнал, что мы к лорду Тэлавиру ходили? – всплеснула руками она. – Ты ему рассказала?
– Шаль.
Ная приуныла и легла, снова закинув мою руку на себя. Она была в печали, и я могла ее понять.
– В последний раз он на меня злился на втором курсе, – печально сообщила волчица.
Мы немного помолчали. Ная вспоминала те ужасные времена, а я просто наслаждалась покоем.
– Морра, ты мне только скажи: а новый лорд Тэлавир хотя бы свободен?
– А что?
– Хочу понять, есть ли за что страдать…
Я представила несчастного, сидящего в осаде аспида и невольно улыбнулась. Есть все же справедливость в этом мире. Не знал он, на что себя обрекает, когда очаровывал волчицу. Ой, не знал.
– Совершенно свободен.
Наю новость обрадовала. Воспряв духом, она задумчиво спросила:
– Леди Наяра Тэлавир… звучит?
– Звучит, – злорадно согласилась я, предчувствуя страдания змея. Кому там у людей принято молиться? Многоликому? Надо бы как-нибудь в храм сходить, поблагодарить. – Как я понимаю, директор может спать спокойно?
– Грэнар слишком сложный тип, новый лорд лучше. Только имя у него плохое, – вздохнула Ная. – Кадай… Прямо как сбежавшего аспида Керста зовут.
– Ты только ему об этом не говори.
– Что ж я, совсем с ума сошла? – проворчала она, поворачиваясь ко мне лицом и отвоевав себе еще немножечко пространства.
– Э-э-э… Ная, если ты спать хочешь, то, может, на свою кров…
– Мне лень.
Градус благодарности Многоликому значительно понизился. Отстрадав весь день, я продолжу страдать еще и ночь.
Не утешало даже то, что неизбежная встреча Наи с Илисом должна была оставить такой же неизгладимый след в ее памяти, какой хозяин успел за день вытоптать в моей.
Глава седьмая. Лечительная
Трагедия не заставила себя ждать. Илис поймал волчицу в столовой. Схватил, улыбнулся зловеще и оттащил подальше, чтобы на глазах у удивленного Тайса добрых пятнадцать минут что-то втолковывать поникшей Нае. Она молчала, опустив взгляд, он говорил.
– Что происходит? – полюбопытствовал рыжий на десятой минуте этого трагического действия.
– Бесчеловечная расправа над нелюдем.
Нехорошо, наверное, но мне волчицу было совершенно не жаль. Меня вчера весь день прессовали, а ее и часу не промучили.
За стол Ная вернулась подавленной, с глазами полными мировой скорби.
– Он запрещает мне ходить с тобой в город! – сдала дорогого хозяина возмущенная волчица.
– Нет тебе больше веры, – подтвердил Илис.
– Но это несправедливо! К тому же это не – кто-то там, это молодой лорд Тэлавир. А нам не помешают полезные знако… – Под тяжелым взглядом Илиса Ная стушевалась и закончила свою мысль сдавленным полушепотом: – мства.
Можно было бы считать, что день не так уж и плохо начался, не стой первой
