Как мы дошли от споров через корабельную систему наблюдения до этого?
– Я думала, ты от меня отказался, – слова вырвались неожиданно даже для себя самой.
– Я пытался. Но список того, от чего я отказался, вряд ли влезет в мою биографию для учебников истории. За все надо платить. Так говорил отец твоей подруги, император Ладер. И ценность чего-то зависит лишь от цены, которую ты готов отдать. Гори она, эта галактика, огнем. Надо будет, заплачу за тебя жизнью каждого, кто осмелится пойти против.
Удивление сменилось ликованием и даже какой-то гордостью. Это была я, я, Паулина, он знал меня настоящую, и ради меня пошел на риск. Одни звезды ведали, чего ему стоило говорить об этом с Тамиром.
Его глаза вдруг потемнели, и Аднар с силой прижал меня к стене. Воздух в легких вдруг кончился, и я судорожно вздохнула. Никогда еще я не была к нему так близко. И хотя мы обнимались и раньше, а еще несколько раз целовались и чуть не оказались в постели по дороге на Канопус после моего похищения, эта близость в корне отличалась от прошлых.
– Моя, – выдохнул он мне в губы. – С самого первого дня, как только вылетела на меня из этой своей комнаты, моя.
– Твоя, – послушно согласилась я.
Но вредность не дала просто так согласиться:
– И немножко своя.
– Немножко? – улыбнулся Фортем.
Внимательно меня осмотрел с ног до головы.
– Даже не знаю, что тут твоего. Разве что платье.
Очень хотелось сделать вид, что я обиделась, но не стала. Было бы преступлением тратить оставшееся время на какую-то ерунду. Аднар, похоже, думал о том же.
– Жалко, что всего пять часов. Ты не представляешь, что я хочу с тобой делать.
В полумраке румянец на щеках был, к счастью, незаметен. Ну или мне хотелось так думать, потому что на самом деле я знала, что в темноте Фортем видит лучше любой кошки.
– Я думала, любимая девушка – это принцесса, которой можно только восхищаться, а всякое разное нельзя.
– Размечталась, – рассмеялся Фортем. – Самое удовольствие – делать то, чему научился, с любимой девушкой. У нас впереди долгие годы экспериментов.
Короткая и очень яркая вспышка смущения, а следом за ней новая волна паники. Если несколько минут назад я волновалась, потому что не знала, как вести себя с Тамиром, то с Аднаром… я вообще не представляла, чего он от меня ждет. Рядом с ним всегда были такие девушки, что мне оставалось лишь завистливо вздыхать в сторонке. Дурацкие комплексы. Ему нужна я, а не те девушки. Ради меня он здесь.
– Что мне делать? – почему-то шепотом спросила я.
– А чего ты хочешь?
– Остаться с тобой.
Рядом с ним я чувствовала себя маленькой, практически беззащитной. В моих руках скрывалась сила звездной лихорадки, чувства обострились, и одни примжины ведали, какие еще способности открыла во мне болезнь. Но все это меркло рядом с человеком… вернее дгнарном, которого я так и не смогла понять.
– Что из того, что ты делаешь, является частью твоих планов?
– Все, что я делаю, необходимо, чтобы защитить тебя. Это уже давно из борьбы за власть императора превратилось в войну за тебя.
Аднар наклонился ко мне, я невольно вздрогнула, но подалась навстречу. Руки крепко сжали мою талию, губы коснулись шеи в легком, но очень чувственном поцелуе. Я всхлипнула от накативших чувств, среди которых было и удовольствие от этого откровенного и ласкового касания, и просто какое-то облегчение. Мне хотелось как-то выразить то, что я чувствовала, но сил хватало лишь на то, чтобы стоять, прислонившись к твердой груди мужчины и запоминать прикосновения. Чтобы потом миллион раз прокрутить их в памяти, засыпать с этими воспоминаниями и жить ради их повторения.
Сколько он так стоял, прижимая меня к себе, не знаю, но губы горели от лихорадочных поцелуев. Запах, очень родной, привычный, оставался на коже, становился общим. Руки блуждали по моему телу, буквально силой вырывая короткие тихие стоны.
Я не знала, сколько у нас было времени, но Аднар совсем не торопился. Наслаждаясь каждой минутой, он медленно расстегивал потайные крючки на платье. Это выходило так естественно, словно он делал это тысячи раз. И наверняка делал, но мне не хотелось об этом думать. Утром все исчезнет, как сладкий сон, останется только в памяти.
– Ты меня боишься? – спросил Фортем, оторвавшись от поцелуя.
Я нахмурилась. Смысл вопроса дошел не сразу.
– Нет, почему ты спрашиваешь?
– Не знаю. Я часто думал о нашей встрече.
– Я бы много отдала, чтобы пережить ее еще раз. Это было волшебное время. Тогда ты меня раздражал.
– Вот как, – он рассмеялся. – Значит, раздражение – самая желанная твоя эмоция?
– Любить тебя очень трудно.
– Ненавидеть не легче.
– На ненависть я не способна. А с любовью, кажется, не справлюсь.
У меня вырвался тяжелый вздох и одновременно с этим последняя застежка на платье расстегнулась. Плеч и спины коснулась прохлада, а еще я кожей ощутила исходящее от мужчины тепло.
Из снов, созданных им, особенно ярко я запомнила одно ощущение. Защищенности, безопасности. Чувство, когда ты стоишь, закрытая от всего мира, окруженная теплом и поцелуями, знаешь, что ничего не существует, кроме тебя, ничто не важно, кроме тебя. Поразительное, щемящее сердце чувство нужности, заботы, чьей-то ласки. После пробуждения оно исчезало, а память была сравнима с едва уловимым ветерком в жаркий день.
В реальности это чувство не шло в сравнение ни с чем. Ощутив его однажды, я уже не могла без этих прикосновений. Без взгляда, который то и дело возвращался к моим губам, без рук, которые сжимали одновременно крепко и очень осторожно.
– Можно я аккуратно? – вдруг Аднар спросил нечто странное.
– Что аккуратно? – нахмурилась я.
– У дгнарнов есть не только татуировки, еще и кое-какие способности.
– Телепатия, я знаю.
– Ее можно использовать вдвоем.
Я закусила губу, нахмурившись, а Аднар аккуратно уложил меня на постель. Соприкосновение разгоряченной кожи и прохладного покрывала отозвалось дрожью. Я с сожалением подумала о прервавшихся объятиях. Когда еще у нас будет в распоряжении целая ночь?
– Закрой глаза.
Хриплый голос, звучавший в абсолютной темноте, бил по нервным окончаниям, отчего я вздрагивала. Воспоминания, ощущения, размытые образы – эта ночь всколыхнула целую историю. Тогда, на корабле, он был прав, говоря, что влюбляются не только в человека. Влюбляются в историю, в мелочи, в оттенки. Хранят в памяти моменты, как письма в старой шкатулке.
Я почувствовала, как проваливаюсь в сон и воспротивилась. Только не заснуть! Если я проснусь утром и пойму, что он уехал, сойду с ума.
– Не сопротивляйся, это нормально.
– Я не хочу засыпать.
– Ты не заснешь. Но мне нужно, чтобы
