На экране появился сад, залитый солнцем. Я взглянула на часы в углу планшета: четыре часа назад. День клонится к вечеру, и мы приедем на проект глубокой ночью.
Надеюсь, я не увижу Эдварда. Пусть все перенесется на завтра.
– Это что? – спросила я. – Мольберты?
– Они самые, – ответил Макс и задумчиво потер правое плечо. По его лицу пробежала быстрая судорога, словно он пытался подавить приступ боли. – Эдвард предложил девушкам нарисовать то, что они любят.
Я усмехнулась. Почти все участницы отбора рисовали Эдварда. Конечно, ни у кого не получилось, и опознать завидного жениха можно было только по тому, как девушки смотрели в его сторону. Победительницами стали Берта и Милли: те решили не посягать на лавры великих портретистов и нарисовали кремовые десерты и цветы.
– Ты очень бледный, – сказала я, глядя, как Эдвард вручает Милли огромный букет роз, таких же, как на ее картине.
Макс отвернулся к окну, словно не хотел смотреть на меня, и ответил:
– Ну… я вспыхнул вчера.
– Что, прости? – переспросила я.
По лицу Макса снова скользнула жалкая улыбка, которая делала его похожим на побитую собаку, и он ответил:
– Понимаешь, дело в том, что я… ну, не такой, как другие драконы. И когда я сильно злюсь или нервничаю… В общем, я горю. И это может плохо кончиться.
Он провел пальцем по панели управления, и между нами и водителем поднялось мутное стекло. Макс расстегнул несколько пуговиц на сорочке и показал мне то, как сейчас выглядела его грудь. Я зажмурилась. Нет, конечно, по долгу службы я повидала всякое, но кроваво-черная корка кожи и мяса заставила меня содрогнуться. Драконы быстро регенерируют, значит, еще утром все выглядело намного страшнее.
Вот, значит, в чем дело. Именно поэтому Эдвард и боялся: я отвергну Макса и он вспыхнет. Вспыхнет и сгорит по-настоящему. В этот раз все обошлось, но я почему-то не сомневалась, что Эдвард обвинит в случившемся именно меня. У таких людей в порядке вещей обвинять тех, кто ни в чем не виноват, и перекладывать с больной головы на здоровую.
Подумаешь, цаца – поразвлекалась бы с драконом на камушках, никто бы не пострадал.
– Мне очень жаль, – искренне сказала я.
Макс застегнул сорочку и ответил:
– Ты ни в чем не виновата, Инга. Наоборот, я очень тебе благодарен. Ты могла бы соврать мне, но не стала.
Машина вырвалась за город, и вдоль дороги потянулись бесконечные поля и перелески. В кронах деревьев уже проглядывало первое золото. Осень была совсем рядом – осенью я получу деньги семьи Финниган и уеду. Мне хотелось надеяться, что так и будет.
– Моя беда в том, – вздохнула я, – что я всегда играю в открытую. А ты слишком хороший человек, чтоб тебя предавали.
– Но мой брат тебе нравится, – заметил Макс и добавил: – Он не может не нравиться.
Его голос прозвучал так, будто Макс признавал, что имеет право играть лишь вторые роли в тени великолепного старшего брата и не смеет претендовать на что-то большее.
– Если бы он мне нравился, – сказала я, – то я бы не стала морочить тебе голову. И не пошла бы с тобой в парк. – Я снова взяла планшет, где по-прежнему был включен ролик – девушки встали в ряд, и Эдвард готовился объявить победительниц. – Да и вообще, Макс, я не люблю зажравшихся бабников. Я, скажем так, брезгую.
Он вдруг рассмеялся – совершенно свободно и искренне.
– То есть тебе нравятся дурачки и простаки вроде меня? – поинтересовался он.
Я невольно задумалась над тем, как можно задавить человека чужим авторитетом, чтоб он окончательно перестал верить в себя.
– Сказала бы я, что ты нарываешься на комплимент, – вздохнула я. – Макс, я не собираюсь лечить твои комплексы, ты уже большой мальчик и сам с ними справишься. Лучше расскажи, как ты горел в первый раз.
Я хотела было добавить, что заслуживаю-таки узнать правду, но не стала. Макс оценивающе посмотрел на меня и ответил:
– Мне нравится, что ты не пытаешься меня жалеть.
– Как там Семеониди сказал? Слышу мужчину, а не ребенка?
Макс не ответил. Похоже, напоминание о походе в гости к врагу всех драконов до сих пор заставляло его вздрагивать.
– Все было просто, – ответил Макс. Вновь отвернулся от меня, уставился в окно. Я поставила ролик на паузу и приготовилась слушать. – Она была моей первой девушкой, потом решила уйти от меня. Мы сильно поссорились, у меня даже в глазах потемнело. А потом я вспыхнул. Не знаю, как это произошло, помню только, как мы горели, а я думал: «Вот и хорошо. Раз не можем жить вместе, так хотя бы вместе умрем».
Он умолк, видимо решив, что и без того сказал слишком много. Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, и за окнами потянулись сосновые леса. Воздух стал чистым и сладким.
– Короче, я пришел в себя головешкой. Восстанавливался неделю. Ну а она… Там уже нечего было восстанавливать. Пепел. – Он устало усмехнулся и добавил: – Вот и вся история.
Значит, Макс невольно стал убийцей. Потому-то родные так его и берегли: жалели младшего и не хотели новых смертей. Вопрос в другом: почему об этом не знает Кристиан? Наверняка был суд и обвинение в убийстве по неосторожности.
– Отец смог все замять, – ответил Макс на мой незаданный вопрос. – Никто ни о чем не узнал. Но я с тех пор ни с кем не заводил отношений. Лучше ходить в Красный квартал, чем знать, что ты убийца.
Мне вдруг стало очень холодно. Я наконец-то осознала, чем рисковала, когда говорила с Максом в самолете. Машина снова вырвалась на шоссе, и я увидела закат. Солнце медленно уходило за кромку леса.
– Мне очень жаль, Макс, – сказала я. – Мне правда очень жаль. Ты не виноват, что так вышло.
Макс кивнул. Взял меня за руку. Я не знала, что делать дальше. Жить, надеясь, что Макс в один прекрасный момент не разозлится настолько, чтоб меня испепелить? Он-то восстановится – а я?
– Это тяжело слышать, – ответил Макс. – Я понимаю. Ты только не подумай, что я как-то тебя шантажирую или запугиваю. Отец велел мне держать язык за зубами, но я решил, что ты должна знать.
По крайней мере, это было честно. Эдвард сказал бы проще: раздевайся и ложись, а то сожгу. И было бы ясно, что он не шутит.
– Думаю, все будет хорошо, – сказала я с уверенностью, которой сама не испытывала, и снова включила ролик.
Эдвард неторопливо шел мимо девушек и протягивал каждой руку – стоило участнице дотронуться до его пальцев, как над ней вспыхивал лепесток огня. Сегодня проект покинули сразу три участницы.
Макс улыбнулся и сжал мою руку.
– Обязательно будет, – ответил он. – Я даже не сомневаюсь.
Мы приехали на базу в половине третьего ночи.
Я сразу же отправилась спать, мягко, но настойчиво убедив Макса, что лучше нам будет ночевать по соседству, а не в одной комнате. Отправившись к себе, разделась и рухнула в кровать – долгая дорога в машине обычно выматывает
